– Куда это ты собрался амиго?
– Поехали к ней домой. Надо её проведать.
Через двадцать минут, не очень быстрого бега, со средней длинной подпрыгиваний, мы оказались, в её районе. Я намеренно не гнал своего кенгуру быстрее, чтобы он не испытывал болевых ощущений, от контакта лап с твёрдым асфальтом. Я не очень представляя как он себя вообще будет чувствовать в загазованном кругом воздухе, под пристальным вниманием большого количества людей. Мы не стали привязывать кенгуру к деревьям в её дворе, а поднялись на грузовом лифте, чтобы дворовые дети, не кормили сладостями и вредными чипсами наших сумчатых животин.
На лестничной клетке я спешился, позвонил в дверь и приметил, насколько та ветхая. Вроде бы покрытие лаковое было. Не могла так быстро полированная под породистое дерево входная дверь, так быстро износиться. Мне никто не открывал. Может, отошла. Я прислушался, прислоняясь ухом к двери. Тишина. Только редкие бряцающие звуки, будто кто вилками создаёт шум на кухне.
– Она, наверное, в беде, помоги мне выломать двери Пиф.
– Она же железная, это только кажется что она деревянная, по внешнему слою.
– Что же тогда делать?
– Отойди, я в замок выстрелю.
– В замок? – я скоро подумал о последствиях, но решил что если с Катей, что-то не так, то лучше поторопится. – Давай.
Раздались четыре оглушающих весь подъезд выстрела. Я ожидал рикошета, но все пули легко прошли сквозь дверь и замок. Пиф сделал ещё пару выстрелов и перезарядился, разбрасывая звенящие гильзы по полу. Зверь поддалась, и я забежал внутрь, окончательно напуганные вороны, сорвались с открытых окон балкона вниз. На меня смотрели голые стены, словно вчера отсюда унесли всё, что могло напомнить о ней. Включая мебель и всю возможную утварь. Кроме залетающих сюда время от времени птиц, в полураскрытые окна, здесь больше никого не было.
Меня сильно передёрнуло от мысли, что я перепутал квартиру или подъезд, но выйдя, я убедился, что всё говорило об обратном. Тот же диван в подъезде, те же цветы на подоконниках. Те же настенные рисунки для детей. И всё же это совершенно невозможно. Прошли всего сутки. Куда она могла деться?
– Ну что я говорил Грифон Горынович. Нет твоей красы ненаглядной. А всё почему? А потому что настоящей она никогда не была. Стоило тебе выйти за ширму своих обычных представлений, как твой мир стал рушиться у тебя на глазах.