Незабытая: отчаянное сердце. Книга 1 - страница 4

Шрифт
Интервал


Однажды все сложилось; я поняла, к чему все шло, зачем это нужно было на самом деле, и кем во всем это была я сама. Тогда я сбежала. Унеслась прочь за пять лет до достижения взрослости, до выбора нового имени и исполнения главного своего долга – свадьбы, не желая становиться частью общего, абсурдного, омерзительного плана «правильного» мира с точки зрения лишь узкого круга существ, возомнивших из себя невесть кого.

А дальше – провал в памяти и помутнение воспоминаний из Дома, обезличенность оставшихся в голове лиц, даже тех, кто бежал со мной. Я помню, как очень хотела открыть глаза, но они словно срослись. Я помню, как хотела шевельнуться, но тело будто наполнили свинцом до краев. Я помню, как хотела сделать вдох, – хотя бы еще один, – но лишь ветер щекотал мне лицо мокрой от утренней росы травой, на которой я лежала. Я помню острую боль в груди, и холод, поглощающий меня медленно, начиная с кончиков пальцев. И вдруг – руки; нежные, теплые, сияющие золотым, руки потянулись ко мне. Как только я увидела их, как только поняла, что они добры ко мне, что они хотят коснуться меня, я незамедлительно ответила и… открыла глаза.

Теперь я видела не только острее, но и шире, чем до этого. Я осознала свой истинный Дом на многие века; Дом – чьими стенами оказались леса, крышей – небосвод, а постелью – мягкая и теплая трава. Дом, где не было слуг, но были равные мне. Дом, где я могла жить не потому, что должна, а потому что стала свободной и на какое-то время, кажется, очень счастливой.

Спустя время, я поняла намерения одного из существ, как оказалось, Верхнего Плана, почему-то, решившего снизойти до меня, а, также, заговорившего со мной голосом низким, переливающимся и… приятным. Я, не раздумывая, согласилась на его Покровительство, оставшееся уродливыми шрамами на моей груди и спине. Он был мудрым, – подтвердил мои догадки относительно Материального Плана, многое объяснил и подарил знание забытого языка. Он был светлым, – озарил мои глаза пониманием, мою магию – золотыми нитями, многому научил. Он был… теплым. Говорил со мной, пока я привыкала к снова обрушившемуся на меня через какое-то время одиночеству: слушал мои песни, согревал своей магией в особенно суровые зимы в лесах, когда я не успевала вслед за перелетными птицами или, когда не могла договориться со стайными животными.