– Какая смешная, какая хорошенькая. И губы намазаны. Так вы любите меня?
– Люблю, – грустно и устало отвечает Люка.
– Давно?
– Всегда.
– А вы никому не скажете, Люка?
– Я ведь дала уже честное слово.
– Нет, поклянитесь, Люка, что не скажете. Если кто-нибудь узнает, главное Вера. Клянетесь?
– Зачем же Вере рассказывать? Ей неинтересно…
– Клянетесь, что не скажете ей?
– Клянусь. Никому…
– А теперь…
Он наклоняется к ней. Черные блестящие волосы, черные блестящие глаза, и губы его так близко. Эту минуту она ждала всю жизнь.
– Так вы любите меня, Люка?..
– Люблю, – вздыхает она.
Он обнимает ее голые плечи, притягивает к себе:
– Любите? – и целует ее в губы.
Люка порывисто вздыхает. Она, как испуганная птица, сидит на самом краю дивана. Из-под бального платья смешно выглядывают ноги в коротких детских чулках. Он целует ее голые, надушенные колени. Губы у него холодные. Шелковое платье шуршит. Она тихо вскрикивает, закрывает глаза и беспомощно опрокидывается на спину, в мягкие подушки…
Тихо, слышно только, как стучит сердце, как шуршит шелк под ее пальцами. Тихо, мучительно, блаженно…
Но ведь это уже было… И эти ледяные губы, и нежные руки, и мучительный, блаженный страх. Только где? Когда? Люка открывает влажные глаза. Слезы текут по щекам. Отчего она плачет? Ведь ей так хорошо… Это уже было. И эта слабость… И этот лунный свет… Но где? Когда?..
– Азраил, – вдруг вспоминает она, – Азраил…
Черные глаза наклоняются над ней.
– Что? Что ты говоришь, Люка?
– Азраил, – повторяет она. – Нет. Не Азраил. Ты – Арсений.
Вера проснулась от стука в ухе. Это сердце. Надо лечь на правый бок, чтобы не мешало. Она осторожно поворачивается. Нет, все равно стучит. И на правом боку лежать еще неудобнее, еще тяжелее. Так устала, а не заснуть больше…
– Вам страшно? – спрашивает скрипучий голос над самым ухом.
– Еще бы, – отвечает другой. – Здесь стены в пять сантиметров и крысы без зубов…
– Да, скверный дом…
Вера вздрагивает и открывает глаза. Никого нет. Все тихо…
Сквозь неплотно задернутые шторы слабо светит луна. В темноте вещи кажутся громадными и угловатыми.
Вера приподнимается на локте, оглядывается. Куда она попала?.. Где она?.. Она ощупывает свое лицо, волосы, подушку и садится, сбросив одеяло. Зеленоватый свет луны падает прямо на ее свесившиеся с кровати белые ноги. И, как всегда ночью в темноте, она вспоминает о смерти.