– Эй! – окликнул ее кто-то сзади.
– Это я! – ликуя, крикнула в ответ Кейт.
Ей показалось, что до нее донесся голос жениха.
Рядом с фургоном появился всадник, и Кейт поняла, что не ошиблась. Это был лейтенант Роуч. Шляпу он потерял, волосы его прилипли к потному лбу, лицо было искажено. Он возбужденно дергал поводья.
– Поезжай дальше! – крикнул он девушке. – Кажется, кроме нас, никого в живых не осталось. Я поскачу вперед, к погранпосту, и выйду тебе навстречу с подкреплением.
– Возьми меня с собой!
– Ты с ума сошла! Моему коню не снести нас обоих. Враг гонится за мной по пятам!
Лейтенант так пришпорил коня, что тот стал на дыбы и, робко сделав один прыжок, сорвался с места и скрылся в редеющем мраке.
– На помощь! – еще раз из последних сил крикнула Кейт.
Но всадник больше не обернулся.
Девушка растерянно глядела ему вслед, пока он не скрылся за ближайшим изгибом долины. Вскоре стих и стук копыт его коня.
Девушка стиснула зубы. Она снова начала, как могла, погонять мулов. Если она правильно поняла лейтенанта, весь конвой, сопровождавший колонну, перебит. А за Энтони Роучем, а значит, и за ней тоже гонится враг.
Проходили минута за минутой. Однако они таили в себе вечный, неизбывный страх.
На востоке медленно забрезжил рассвет. На западе потускнели последние звезды. Скудная, бесприютная и безобразная раскинулась степь под постепенно светлеющим небом. Сколько хватало взгляда, повсюду простиралась только бурая, пожухлая зимняя трава да снег, подтаявший за день и вновь замерзший от холода за ночь. Кейт поняла, что осталась одна, совершенно одна, в пустой, зловещей и жуткой прерии. Ее охватил страх.
Мулы внезапно заупрямились. Бесси, послушная Бесси, отказалась идти дальше. «Бесси, разве я всегда не угощала тебя хлебом? Бесси, пожалуйста, иди, прошу тебя, иначе нас догонят!» Кейт осознала, что произнесла это вслух, и испугалась собственного дрогнувшего голоса.
Степи, казалось, не будет конца и края. Повсюду, насколько хватало глаз, ее окружали песок и трава, трава и песок, и всю ночь, и сейчас, утром. Было что-то зловещее и жуткое в этой пустынной земле, не оживляемой ни единым деревом, ни единым кустом, ни присутствием человека или животного. Как же ей хотелось услышать человеческую речь! Кейт вспомнила о золотоискателе, лежавшем позади нее в фургоне. Но он тоже не издавал ни звука и не шевелился. Один раз она обернулась, чтобы взглянуть на него. Казалось, он умер. Лицо его покрывала мертвенная бледность, глаза закатились. Кейт осталась в этой глуши в совершенном одиночестве, она устала, пальцы ее замерзли и онемели, платье промокло от росы. Она дрожала от холода.