– Он мертв! – крикнула Кейт Биллу, оставшемуся на холме.
Она опасалась выстрелить в мертвого. Это был уже второй покойник, которого ей суждено было увидеть за день; первым был золотоискатель, и ее потрясло, с каким равнодушием дакота, недолго думая, выбросил из повозки труп этого человека. Но теперь ей казалось, что она осквернит тело погибшего, выстрелив в него как в мишень, и рука у нее по-прежнему дрожала.
Она повернулась лицом к холму, на котором, затаившись, залег Билл, и спиной к мертвому мулу и убитому индейцу.
– Ты что, не можешь выстрелить? – напустился на нее Билл, вне себя от волнения и негодования.
Однако потом он, вероятно, сообразил, что Кейт не в состоянии спокойно и хладнокровно обращаться с чужим револьвером, а с другой стороны, что дакота, если бы был жив, не позволил бы слабой девице отобрать у себя огнестрельное оружие. Билл сам выхватил из-за пояса пистолет, взвел курок и большими прыжками стал спускаться по склону. Он был такой тучный и массивный, что, когда он поравнялся с Кейт, та невольно поспешно отпрянула, как перед несущимся быком, грозящим ее раздавить.
Билл стал на бегу палить из пистолета; дважды он попал в мертвого мула, а Бесси забилась в постромках, пока не оборвала их и не вырвалась. Теперь ничто не мешало ему прицелиться в индейца.
В тот же миг дакота вскочил на ноги. Билл выстрелил, но пуля только задела индейца. Один прыжок, и он оказался лицом к лицу с врагом. Последняя пуля ушла в воздух. Билл выпустил из рук пистолет и выхватил нож. Дакота едва успел увернуться от удара, отскочив в сторону.
Противники замерли друг против друга.
Спасаясь, Кейт снова взобралась на козлы, не забыв прихватить револьвер индейца. Задыхаясь от волнения, следила она за врагами, исход поединка между которыми должен был сейчас решить ее судьбу.
Дакота и Билл Петушиный Боец по-прежнему стояли, застыв неподвижно и лишь безмолвно меряя друг друга взглядом. Они хорошо знали друг друга и отдавали себе отчет в том, что им обоим предстоит жестокая борьба.
Билл широко расставил ноги, чтобы с легкостью повернуться в любую сторону, куда пожелает. Высокие сапоги, широкополая шляпа, плотная кожаная куртка лишь усиливали впечатление тяжести и массивности. На шее у него была повязана красная косынка, кончики которой выбивались из-за пазухи.