Рита тихо присела, положив подбородок на спинку впереди стоящего стула. Сочетание граффити на стенах, музыкантов и диджейского пульта всколыхнуло волну воспоминаний, которая мгновенно охватила ее тело. Ее мысли перенеслись на год назад: перед глазами плыл летний июльский день, когда Богнер и еще несколько музыкантов с джазового факультета настраивали инструменты и пробовали звук, а из небольших окон на них лились потоки солнечного света с растворенными в нем мерцающими блестками пыли. Как чертовски привлекательно тогда выглядел Богнер с его копной золотых волос, упавшей на лоб, сосредоточенно глядевший на гитарный гриф, зажав медиатор в зубах! Как он пел после, наклоняясь к микрофону, практически прижимаясь к нему своими чувственными губами! Разве может она когда-нибудь забыть эту сцену, даже если сожжет или закопает на заднем дворе эту дорогущую шляпу, украшающую в тот момент ее голову и в которой, хохоча, они фотографировались с Богнером, передавая друг другу? Сможет ли Рита когда-нибудь рассматривать эти фотографии, не испытывая боли?
Взгляд Риты скользнул на бегающего по сцене Штефана – контраст с реальностью был разителен. Она помахала ему, по-прежнему поглощенная своими мыслями в полумраке зала, хотя народ уже начинал прибывать. Через несколько минут она увидела в дверном проеме белую рубашку Рене с залихватски приподнятым воротником. Она также обратила внимание, как несколько девушек проводили его заинтересованным взглядом. Рита не двигалась, замерев и желая еще несколько минут повитать в пьянящих воспоминаниях годичной давности. Рене поравнялся с ней и присел рядом, чмокнув девушку в щеку. Рита ответила нейтральной, ничего не значащей улыбкой.
– Привет, – Рене напряженно вглядывался в ее лицо. – Что-то случилось?
– Привет! Мне кажется, я тут задремала в полумраке, – Рита сделала усилие, чтобы выглядеть более жизнерадостной, чем она была на самом деле.
– Я, пожалуй, последую твоему примеру во время концерта, – улыбнулся молодой человек, сверкнув белыми зубами.
Краем глаза Рита увидела декана, для которого заранее было приготовлено место на первом ряду и кому она старалась лишний раз не попадаться на глаза. Однако она, очевидно, была им замечена. Профессор поприветствовал ее с хитрым прищуром: «Ну, здравствуй, Королева драмы», – читалось в его глазах.