Но именно искусственный интеллект, чьи алгоритмы проникли сейчас в каждый аспект нашей жизни (за что мы можем быть только благодарны, ведь он невероятно облегчает нашу жизнь), вновь выводит на первое место проблему идентичности человеческого интеллекта. Конечно, можно избежать этого вопроса, если рассматривать способность к расчетам не только как частную практику нашего взаимодействия с миром, но и как ее изначальную природу. И становится все более и более заманчивым использовать искусственный интеллект в качестве критерия для определения и проверки нашего «естественного» интеллекта.
В этом кроется одна из отличительных черт современного нигилизма, где отсутствие смысла существования оправдывается или маскируется – технической организацией мира, а поиск этого смысла подменяется жестко контролируемыми вычислениями. Но к счастью, чем больше находится стратегий решения различных проблем нашей личной и общественной жизни, тем вероятнее сама жизнь начнет задаваться вопросом о сущности реальности.
Под этим я вовсе не имею в виду – как бы ни хотелось навесить «романтические» ярлыки, – что отсутствие окончательного смысла жизни зависит от прогресса нашего «вычисляющего» интеллекта: напротив, именно технологические достижения заставляют нас задавать вопросы – где тот исток, из которого все берется? Потому что мы можем вычислить только то, что бросает вызов нашему существу и что до некоторой степени мы способны «любить».
Гораздо менее убедителен контраст между «вычисляющим» и «осмысляющим» мышлением – эти термины предложил Хайдеггер[6], – но чаще всего их понимают неправильно именно потому, что рассматривают как альтернативу друг другу (мы вернемся к этому вопросу в предпоследней главе). Нужно спросить себя – а может ли субъект производить вычисления и не привносить в них отпечаток своего интеллекта? Ведь в противном случае этот субъект превращается в главный «объект» своих же расчетов.
Чтобы понять, о чем на самом деле идет речь, нам нужно осмыслить простую вещь из нашего повседневного опыта: в каждом действии, в любых контактах с окружающим миром и людьми мы развиваемся, только если понимаем, что окружающее существует в этом мире для нас. Разве мы, сознательные и свободные люди, не набираемся опыта, когда осознаем, что реальность – люди, предметы, встречи, события – входит с нами в тесный контакт, провоцирует нас, спрашивает нас о чем-то, ждет нашего ответа?