Я вежливым движением пригласил стюардессу и, перейдя на хороший немецкий, попросил поменять коньяк на триста граммов водки.
– Я сейчас посмотрю, – ответила мне красавица, – вот только нам не разрешено подавать в бутылке. Мы обязаны разливать водку в небольшие рюмки.
– Видите наши столики, – я кивнул головой на них, – мы очень голодные, и нас мучает жажда. Вы же не хотите весь полёт постоянно к нам подходить? Дайте нам, пожалуйста, стаканчики и водки, и мы сами себе будем наливать.
Стюардесса, посмотрела на наши яства, затем на мою попутчицу, недолго подумала над моими словами и утвердительно кивнула.
– Хорошо, сэр. Всё остальное тоже вам нести? – задала она вопрос вдогонку своим мыслям.
– Нет-нет, всё отменяем, кроме водки, – и я благодарно кивнул красавице.
Через пять минут, опрокинув первый полтинник, моя соседка смачно занюхала пахучим салом и с хрустом закусила зелёным луком. Поставила назад стаканчик, повернула ко мне голову и пристально в меня вгляделась.
– Э-э, дорогой, – протянула она, – да ты никак летать боишься!
– А что, – смутился я, – прям так заметно?
– На выпей, – она щедро плеснула в мой стаканчик живой водицы, – может, полегчает!
Оторопев во второй раз за вечер, я быстро опрокинул свой сосуд.
– А почему? – не унималась моя попутчица. – Может, ты падал?
– Да, Слава Богу, нет! – вынужденно ответил я. – Но случай один был…
– О-о, давай колись, – она приготовилась слушать, – уж очень интересно!
– Ну, летел я как-то раз из городу Парижу летом, – нехотя начал я рассказ, – а рядом странный мужичок в лыжном костюме.
Все напряглись, а он, когда табло погасло, вдруг соскочил и заорал на весь салон: «Кайтесь, грешники, ваш судный день настал! Пришло время молиться!» Вот я и подумал, что настал пипец, и чуть в штаны не наложил реально!
На секунду прервавшись, я не спеша отломил ножку холодной курицы. Затем дотянулся до чеснока, плеснул себе по новой. Залпом выпил и смачно закусил.
– И что? – лицо тётки застыло с открытым ртом, в котором лежало непережёванное яйцо. – Что дальше-то было?
– Да ничего, – скучно ответил я, и закусил пахучим чесноком. – Он просто молча сел на свое место, и мы тихо полетели дальше.
Секундная пауза и громкий хохот дамы разразился на весь огромный лайнер.
– Ну ты шутник, – наконец откашлявшись, произнесла моя попутчица. – Тебя как звать, дружище?