– А можно я во двор пойду с Шерлоком?
– Конечно! В этом дворе гуляют только жители нашего комплекса, чужих тут нет.
Миша вместе с Шерлоком неторопливо прошелся по дорожкам из серого камня, оценил и спортивную площадку, и детский городок. Несколько мальчишек, таких же, как Миша, тоже присматривались друг к другу, держа дистанцию. Но вскоре сблизились и познакомились.
Замечательные оказались соседи, веселые, смешливые. Один мальчик, Степа Зайцев, даже собирался идти в Мишин класс. Они уже порассуждали, как будет интересно ходить вместе в школу. Миша обещал ему, что познакомит его с одноклассниками. Другие мальчики отказались менять свои школы, и поэтому им придется добираться туда общественным транспортом. Но Мишин веселый рассказ о его школе, похоже, заставил их сомневаться в своем решении.
Но главное, что их объединяло – это страсть ко всему тайному. Миша даже немного удивился, как все они были похожи.
– Я так понимаю, вы тут почти все лето живете? – Мише не терпелось прояснить обстановку.
Мальчики стали наперебой рассказывать, кто, когда переехал, и куда успели слетать на каникулах.
– Ну, а тут, у нас, что – нибудь подозрительное встречали?
– Да есть тут один…, – начал Степан – высокий светловолосый парнишка, с конопушками на загорелом носу, – ему лет тридцать, высокий, волосы темные вьются. Ходит странно, все время смотрит себе под ноги, словно обронил что, иногда закрывает лицо легким шарфом, когда видит много народу.
– И все время бубнит. Словно стишки читает, – добавил толстенький, низкий Макар, с длинной смешной челкой. Он был самым младшим из мальчишек и самым смешливым.
Мише понравилось, как ребята бодро сообщили ему сведения. Сразу было видно, что им это нравится.
– А в каком корпусе он живет?
– Да в твоем, в пятом. На пятом этаже. Мы вчера следили за ним, – продолжал докладывать Степан, – он в парадное вошел, на свой этаж поднялся, а свет не зажег, хотя темно уже было.
– Ну, может, спать лег?
– Представь себе не лег, а стоял за занавеской. Долго так стоял.
– Мы первые сдались. Ушли. – Хихикнул Макар.
– Но я потом с собакой выходил, глянул на его окна, а он стоит, – это добавил Сеня, – самый молчаливый из всех и самый худой. Одежда болталась на нем, словно ее сняли с кого-то другого, и, не заботясь о размере, надели на Сеню, но он, похоже, этого даже не замечал.