– Не дождутся, – отрезала Адер.
Кенаранг поднял бровь:
– Было время – и с тех пор прошло не так уж много месяцев, – когда ты допускала переговоры с советом… и сама слала к ним гонцов.
– Которых они пленили. Я даже не знаю, живы ли эти добрые люди. Я тогда тоже думала, что раскол можно залечить. Больше не думаю. Поздно.
Ил Торнья поморщился, словно попробовал на вкус подпорченную пищу:
– С уст императора не должно срываться слово «поздно».
– А я думала, император должен смотреть правде в лицо, а не бежать от нее.
– Разумеется! Гляди в лицо жестокой правде – наедине с собой. Но не вселяй страх в сердца тех, кто за тобой идет.
– В твое сердце я не вселю страх, даже пропихивая лопатой.
– Не обо мне речь.
– Кроме тебя, здесь никого нет.
– Привыкай держать лицо, Адер, – сказал кенаранг. – Всегда.
Она открыла рот, чтобы возразить, но он уже поднял руку:
– Я не ссориться пришел. Я здесь потому, что это наш шанс.
– Шанс на что? Отдать все, чего я добилась за эти девять месяцев? Позволить этим тупицам сгубить все, что осталось от Аннура?
– Аннур я и пытаюсь спасти, – вдруг посерьезнев, проговорил ил Торнья. – Мне нужно, чтобы ты вернулась. Залечила раскол между империей и республикой. Я бы не просил, не будь это необходимо.
Адер свела брови.
– Ты проигрываешь, – поняла она.
Кенаранг кивнул и тут же пожал плечами:
– Даже гений не всесилен. Мои войска растянуты жиже вчерашнего дыма. Ургулы превосходят нас числом, за них воюет эмоциональный лич, а во главе их бог.
– Ты еще веришь, что Длинный Кулак – это Мешкент? – спросила Адер, в сотый раз пытаясь уложить в голове эту мысль и в сотый раз не справляясь.
– Более, чем когда-либо.
– Откуда ты знаешь? Объясни.
– Ты не поймешь.
– А ты попробуй, – сдержав обиду, проговорила Адер.
Кенаранг развел руками:
– Его атаки… их рисунок, их ритм. – Он встал и шагнул к карте. – Он наносит удары здесь и здесь строго одновременно. А потом, полдня спустя, здесь, здесь и здесь. Все это время другой отряд несется на запад, чтобы оказаться у Ирфеского брода точно в момент отступления первого.
Адер разглядывала карту, силясь связать указанные ил Торньей позиции. Ход событий был вполне ясен, а вот смысла, если в них был смысл, она не видела. Кшештрим снисходительно махнул рукой.
– Человеческий мозг для такого непригоден.
Она уставилась на горы и реки, на леса, на стрелки, обозначающие войска и позиции, заставляя себя увидеть общее в этих атаках.