– Вероятно, она пожалела его, – высказала предположение миссис ван Дизарт.
– Вероятно, – согласился Чарлз. Но он еще не кончил свой рассказ и не собирался отклоняться от намеченного курса. – Если бы она встретила пусть столь же неподходящего, но хотя бы студента, тогда еще можно было бы понять… Но он даже необразован. Он оставил школу в пятнадцать лет, и его отдали учиться ремеслу. Сейчас некоторое время он безработный. Могу сказать, что дочь уже рассталась с ним.
Я сидел, окаменев и уставившись в застывшую гущу на дне тарелки. Теперь главное – расслабить мышцы, стянувшие челюсти, и немножко подумать. Всего четыре часа назад он проявлял заботу обо мне и пил мясной сок из моей чашки. И если можно быть в чем-то уверенным, то я был уверен в его привязанности ко мне, в искренности и постоянстве. Определенно, у него есть какие-то веские причины так вести себя со мной. По крайней мере, я надеялся, что такие причины есть.
Я взглянул на Виолу. С несчастным видом она ерзала на стуле. Я вспомнил ее смущение, когда она проходила по холлу, и догадался, что Чарлз предупредил ее, чего надо ожидать. Он мог бы предупредить и меня, мелькнула сердитая мысль.
Разумеется, все они уставились на меня. Темноволосая красивая Дория Крей вскинула прекрасные брови и высокомерно произнесла бесцветным голосом:
– А вы не обижайтесь… – Слова прозвучали почти как насмешка. Ясно, она считала, что, если во мне есть хоть капля самолюбия, я должен обидеться.
– Он не обижается! – беззлобно воскликнул Чарлз. – Разве правда может быть оскорбительна?
– Это правда, что вы незаконнорожденный и все прочее? – спросила Дория по-прежнему высокомерно.
Я набрал побольше воздуха:
– Да.
Наступило неловкое молчание.
– О, – выдохнула Дория и начала крошить хлеб.
Как в театре, но, несомненно, по сигналу Чарлза, который ногой нажал звонок, появился лакей и начал собирать тарелки. Разговор снова возобновился, словно сигаретный дымок после жутких рассказов о раке.
Я сидел и вспоминал детали, которые Чарлз вынес за скобки. На самом деле мой двадцатилетний отец, работая сверхурочно, чтобы собрать побольше денег, упал с лесов и умер за три дня до свадьбы, а я родился восемь месяцев спустя. На самом деле моя молодая мать, узнав, что умирает от какой-то неизвестной болезни почек, забрала меня из школы в пятнадцать лет. Для своего возраста я был маловат, поэтому она отдала меня в ученики к тренеру скаковых лошадей в Ньюмаркете, чтобы, когда она уйдет, у меня был дом и кто-то заботился обо мне. На самом деле они оба, мои родители, были хорошими людьми, и Чарлз знал, что я так думаю.