Мне достался станок нэповских времен размером с корову. Гремит так, что страшно находиться с ним в одном помещении. Достается же он всегда или последнему по списку, или штрафнику. Ни тем ни другим я не был. Мне просто повезло.
Поборов инстинкт самосохранения, я стал рядом, взялся руками за суппорт. И испытал жуткий восторг. Под самым носом у тебя металл врезается в металл. И из металла вытекает металлическая стружка. И над всем этим твоя власть! Настоящее дело. Так здорово, что после это можно себя уважать.
Конечно, не все сразу дается. Почти все болванки, из которых надо было выточить правильные цилиндры, я загнал в брак. И Александр Петрович потом снимал стружку с меня. Но это все мелочи. Главное, мне понравилось. Главное, дело это не простое и требует мастерства. Те, кто уже побывал здесь пару раз, шлепают детальки так, что комар носу не подточит. И я буду токарем, несмотря на гнилое пророчество мастера.
Александр Петрович, хоть убей, напоминает мне предателя из какого-то фильма.
Бурса. Обед. В столовой подходит ко мне Хайлов и с видом заговорщика сообщает:
– У меня день рождения.
Я, как полагается, шумно выражаю восторг, поздравляю его.
– С тебя причитается, – говорю.
Он подмигивает:
– Все в ажурчике.
Садимся за столик. С нами Дешевенко и Карманников, которые живут вместе с Юркой. Именинник достает из-за пазухи чекушку и разливает по пустым стаканам.
Хлопнули по маленькой, закусили. Сидим, довольные, с наслаждением перемываем косточки Александру Петровичу. Но это надоедает, и мы переключаемся на девочек…
Потом спрашиваю у Хайлова:
– Видно, что я пьяный?
– Нет, – говорит, – ты как огурчик.
– Врешь, я уже хороший!
Тогда он без всяких церемоний останавливает проходящую мимо девчонку.
– Девушка, – говорит, – разве видно, что этот человек выпил?
И тычет в меня пальцем, подлец.
А девушка смотрит своими серыми глазами прямо в лицо мне. И так близко смотрит, что, кажется, глаза ее разрастаются и охватывают меня со всех сторон. Смотрит долго, немигающе, с интересом и, может быть, даже с кокетством. Как будто давно меня знает и давно что-то хочет сказать. А я своих глаз не могу оторвать от нее. Так что если во мне и был какой хмель, то под этим взглядом он вылетел к чертям собачьим.
В конце концов она улыбнулась и сказала: