– Останься с нами, – прошептала девочка, ловко забравшись ему на колени. – Я и мой Пупсик, которого здешние сестрицы постирали, высушили и подшили, очень просим об этом, – потрепала девочка в ручках милую маленькую игрушку у себя на поясе.
Некогда её ей подарили уличные мальчишки, как извинение за их прошлые обиды, что нанесли малышке. С тех самых пор она не расставалась с ним и всегда держала у сердца, как напоминание об утерянном Отце.
Вряд ли девочка до конца понимала, что Папу больше не вернуть. Ведь она была еще сущим ребенком и Надежды на Светлое Будущее, когда они вновь будут вместе – не покидали её ни днем, ни ночью.
Именно благодаря этому Рэя не унывала и всегда старалась помочь Сестрицам и Сажену, когда видела, как те страдают и мучаются от грусти и печали.
– Я… – чуть замялся паренек, но лишь раз поймав на себе бархатистый мягкий взгляд больших голубых глазок, просто не мог отказать.
– Так значит, этой вертихвостке вдруг ни с того ни с сего стало худо?! – завела незатейливую беседу Зорька, вздохнув свободнее с уходом смутьянки.
– Не смей так о ней говорить! – ударил по столу Сажен.
– Ой, да ладно тебе! Знаем мы таких. Помахала перед твоим носом хвостиком и ты, как послушный щеночек, уже готов кинуться за ней хоть в огонь.
– Прекрати!
– А то что?! Встанешь и, как эту гадкую девчонку, отшлепаешь по мягкому месту?!
Подобное колкое замечание не оставило сомнений, что его помощь Фине вышла служанке боком. А кроме того, паренек вдруг почувствовал себя виновником в том, что честное имя прекрасной девушки было опорочено.
Проглотив сухой ком в горле, Сажен сдержанно встает из-за стола, прежде попросив Рэю занять его место. После он начинает надвигаться на разбойницу, сжимая от негодования кулаки. Та в первые секунды не приметила «добрых» намерений простачка, что так и лились через край. А когда осознала, что именно задумал друг – было уже слишком поздно, что-либо исправить.
С совершенно каменным лицом, он навис над Зорькой. Затем резко развернул стул к себе и отвесил взбалмошной девице звонкую пощечину. Подобный щелчок эхом разнесся по коридорам Особняка и вскоре достиг своих ушей.
Потирая ладошки, скривив злобную усмешку одна из множества красивых, юных, полных жизни и молодости служанок тут же поспешила в свою комнатку, что находилась в дальнем крыле здания. Оставшись незаметной, она юркнула внутрь и закрыла дверь на все засовы. После, словно страшась солнечного света, опустила на окна темные, как сама ночь, занавески и упала на колени перед небольшим зеркалом.