Магазины, а в них платья, юбки, блузки, брюки – отвлекли Майю от гнетущих мыслей. Скупив пол торгового центра, настроение заметно улучшилось. Хрустящие бумажные пакеты с покупками веселили и придавали бодрости, но чашка крепкого горячего кофе не помешала бы, чтобы завершить безумно горячий денёк и плавно перестроиться на вечернее холодное одиночество. Майя вышла из шумного торгового центра и направилась в сторону летнего кафе.
– Ух ты! А ты красотка! – Рауль оглядел с головы до ног Изольду. – Так мы что, как люди, такие же как и они, и выглядим так же?
– Нет, блин, мы должны были пятиконечной звездой перекатываться из стороны в сторону, восторженно вилять звёздохвостом и подметать им тротуары!
Изольда отвела за спину длинные золотистые волосы и продолжила:
– А ты Рауль, тоже ничего, на лати́носа похож!
Изольда весело засмеялась и зашагала в сторону трамвайной остановки.
– Ну и жарища у них тут! – Только и смог произнести Рауль, почесал затылок, с переливающимися серебром чёрными волосами, и чуть ли не вприпрыжку заторопился за Изольдой.
В трамвае к ним подошла кондуктор, женщина с сумкой на перевес и засаленном форменном халате.
– Приготовим за проезд!
– Это она кому, нам? – спросил Рауль, оглядываясь по сторонам.
– Вот чёрт побери, забыла выключить видимость. – На самом то деле, Изольде понравился комплимент Рауля и ей захотелось чтобы все смотрели на неё, но Раулю она сказала. – Это ты со своим вопросами. Ладно готовься.
Изольда, взяла за руку Рауля и прочертила невидимую постороннему глазу звезду.
Кондукторша посмотрела на свою грязную, от постоянного прикосновения монет и бумажных купюр, ладонь и ахнула. Сверкая чистым хрусталиком на ладони, лежала льдинка. Но, вот от тепла руки она начала таять и вскоре превратилась в мутную лужицу. Женщина поискала глазами проказников, но рядом никого не оказалась. Она вытерла ладонь о полу халата и зашагала прочь, ругая себя, что накануне не стоило столько пить, ведь говорила себе, что утром идти на смену. Вот уже и галлюцинации начались.
Двери трамвая со скрипом захлопнулись и в вагоне опять стало душно.
Вечером первым делом Майя перемерила новые наряды, а затем устроилась с бокалом вина на балконе. Вид с него был шикарный. Вдали виднелись многоэтажки, своими пиками громоотводов они, казалось, протыкали насквозь облака, но на самом деле, облака были высоко-высоко. Металлические крыши домов, что стояли поблизости, отсвечивали от лучей угасающего солнца, кое-где зажигался, как маячки в окнах свет, а потоки движущихся автомобилей змеевидной лентой прокладывали путь к дому. Зато внизу на удивление спокойно и тихо. Пустынная улочка на которой жила Майя, была тупиковой, дальше её дома не было ни проезда, ни прохода и этот факт изолированности от жизни безумного мегаполиса давал магическую способность отстраняться от суеты и напряжения, но одновременно приводил в непонятное уныние. Ведь если бы под окнами ходили толпы народа, возможно, она бы не заплакала.