Питался Петрович только своим, тем, что выращивал на своем огороде, плюс дары леса: ягоды, грибы, иногда рыбка, которую он иногда любил половить в своей речушке у деревни.
Вообще, Петрович сам себя считал человеком зажиточным, и, когда ему назначили пенсию и стали приносить деньги домой, да аж три тысячи рублей, он вначале даже растерялся.
– Да на что они мне, – говорил Петрович. – Деньги у меня всегда есть, грибы или ягоды вон дают столько, что и ввек не истратить.
Но потом привык и даже стал иногда покупать в приезжей лавке сахар и конфетки, одаривая затем ими всех бабушек в округе, до которых мог добраться.
Жил Петрович всегда один, хоть выглядел довольно привлекательным. Красивые русые волосы и правильные черты лица, высокий и статный, широкие плечи, широкая кость, крепкого крестьянского покроя фигура. Но спутницу жизни он не встретил, и это немудрено, т.к. он не выбирался из своей деревни далее центра, а в центре бывал раз-два за сезон. Да и, живя в деревне, всегда пропадал в лесу. Бывало, что по несколько недель кряду, заготавливая травки, грибы, или просто изучал лес, как он говорил. На замечания или подтрунивания односельчан Петрович только смеялся и беззлобно смотрел своими голубыми глазами на своих заботливых соседей.
– Я еще молодой, у меня моя красавица еще не подросла, – смеясь, говорил Петрович доброхотам-шутникам.
И ведь действительно, выглядел он на свои шестьдесят с небольшим очень даже свежо, если не сказать – молодо на вид, вряд ли кто дал бы ему максимум около 40 лет, и это несмотря на то, что в парикмахерской он отродясь не был и стригся сам только для удобства, как он сам определял свою прическу. Представить ее даем каждому по своему разумению, сказав только, что это выглядело довольно архаично и напоминало какого-то былинного персонажа, который порой изображали художники в иллюстрациях к русским народным сказкам. Физически он тоже был крепок и силен, в подтверждение чему можно было привести способ, которым он заготавливал себе дрова.
Петрович выбирал в лесу самые толстые и уже почти отжившие деревья, сваливал их, очищал от веток и сучков, затем нарезал ручной пилой на бревна метров по шесть семь в длину и на плечах или волоком, если уж бревно было очень толстенным, приносил их к дому, где у дровяника уже резал и колол, причем все ветки и сучья в лесу убирались до такой чистоты, что порой казалось, что дерева на этом месте никогда и не было.