Она поцеловала спящую Надийку, будить не стала – с вечера уж предупредила, что уйдёт на базар. Завтрак на столе оставила. Присев на дорожку, Захариха ещё раз поправила белоснежный платок на голове, нарядную юбку, задумалась. Затем подошла к сундуку, открыла крышку, взяла из него несколько салфеток, которые вышила Надийка, положила их в свою корзину и пошла на ярмарку. Захариха неспешно шла по дороге, вдоль которой росли раскидистые берёзы, стройные тополя, разлапистые ели, тонкие рябинки, а под ними полевые травы, покрытые ещё ночной росой. Кругом было свежо и радостно, солнце поднималось над миром, щебетали птицы и время от времени мимо проезжали телеги, направляющиеся на ярмарку в село. Люди останавливались, махали Захарихе, приглашали подвезти, да она отказывалась. Старухе хотелось побыть в одиночестве и за время пути привести в порядок мысли, и обдумать, как жить дальше. Она понимала, что у Надийки есть дар, талант к шитью да рисованию, и ей нужно учиться, но где взять денег на это, Захариха не знала.
Спустя какое-то время впереди показалось село. Солнце уже высоко стояло на безоблачном голубом небе, лучи его обогрели землю. Кругом было шумно и весело. Кумушки болтали, обсуждая новости, мужики радостно приветствовали друг друга и раскуривали козью ножку. Захариха же направилась в те ряды, где торговали скатертями да салфетками, половичками да полотенчишками, нарядными наволочками да подзорами. Она ходила между прилавками и, смущаясь, думала, кому же и как предложить ей Надийкину работу.
И тут вдруг она услышала обращённый к ней мужской голос:
– Бабушка, может, тебе помощь нужна? Я вижу, ты мимо меня уже в который раз проходишь. Ты, может, ищешь чего, так я помогу.
Старуха обернулась на голос и увидела молодого мужчину, с открытым и приятным лицом.
– Да нет, сынок, – замялась Захариха, – Тут такое дело…
– Ну, говори же, что там у тебя, не стесняйся, – подбодрил её мужчина.
Старуха вытащила из корзины салфетки и положила их на прилавок перед мужчиной.
– Вот, милок.
Тот развернул салфетки и ахнул:
– Вот это красота! Это ты, бабушка, вышиваешь? Твоя работа?
– Нет, сынок, это внучка моя рукодельничает.
– А ты не продашь мне их? – спросил вдруг мужчина.
У Захарихи сердце прыгнуло в груди и ухнуло куда-то вниз:
– Продам, милок, а сколько дашь за них?