– Всё в порядке, товарищ подполковник. Полковник Михайлов ждет вас. Я провожу.
У Михайлова было лицо, с первого взгляда не внушающее доверие: крупное, грубое, будто наспех высеченное в скале, большой лоб и глубоко посаженные серые глаза за тяжелыми бровями, однако – внешность обманчива: в разговоре он оказался честен, открыт и прямолинеен. Он принял Сезонова у себя в кабинете и сразу предупредил, что ограничен во времени: не более двадцати минут, после уезжает на заседание в гарнизонный суд.
– Не думаю, что задержу вас надолго. И десяти минут вполне хватит. – Сезонов кивнул на молчаливый пригласительный жест Михайлова занять место напротив рабочего стола. – Хотел бы знать ответы некоторые вопросы.
– Насколько я понял, что-то связано с нашим общим товарищем, Ковалевым. – Полковник сел на свое место и, сложив руки на столе, наклонил корпус в сторону гостя.
– Верно.
– Это стало большой неожиданностью для нас. Мы с ребятами собрали кое-какую сумму вдове его, Дарье. Хороший человек был Арсений. Отчего умер, не знаете?
– Скоротечный обширный инфаркт и шок.
– Вот как! Хм. Это странно. – Михайлов нахмурил брови, тоже, как и Сезонов, не поверив установленным причинам.
– Вам странно?
– Несмотря на возраст – давно не юное ведь поколение – Арсений держался молодцом, еще фору давал молодым коллегам. Хотя бы даже тому сержанту, что стоит на воротах!
– То есть в последние дни и недели до смерти вы не замечали ничего подозрительного в его здоровье, он не жаловался?
– Абсолютно! И в последний свой день здесь был обычным: то есть деловым, ответственным, решительным. Я ничего не заметил. Возможно, кто-то что мог и заприметить, но… всех собирать, опрашивать об этом. Мы здесь и так как муравьи бегаем за работой, не поймаешь. Меня-то вы едва успели словить. – Михайлов усмехнулся.
– А настроение? Какой он был?
– Не отступал от своего естественного поведения. То есть всегда собран, аккуратен. Пошутить мог – он как-то тонко чувствовал, как и когда повеселить, разрядить обстановку. Вы знаете, сложно было определить, что у Арсения на душе на самом деле. Он очень умело скрывал свои личные, семейные переживания, не выносил их в рабочую среду. Он не был человеком закрытым, нет! Просто не загружал нас своими проблемами, не просил помощи или содействия, во всем разбирался сам. Настоящий мужик! Пять лет назад был таким, год назад, месяц, в последний день. Всегда один и тот же.