– Телевизор фоном. Я на кухне. Телефон в комнате остался. Света в гости напросилась, через час жду ее, готовлю вот.
– А как здоровье?
– Как обычно.
– Если что-то надо…
– Я знаю, Валер. Спасибо. Но всё хорошо, правда.
– Давай на лето оформлю тебе путевку? Алтай, Башкирия. Кавказ.
– Я подумаю. Спасибо. Лучше сам приезжай.
Сезонов закусил губу. Да что же это он, в самом деле. Тянется, тянется к ней, а вытянуть себя из мира, которым сам себя окружил, не может – или не хочет. Чего он боится, кого? За себя ли, за нее? Зачем закрывается сам? Пустые отговорки, вдруг с годами приобретшие важность? Но они ведь, он и она, еще семья, они еще вместе – или только по паспорту, а в жизни – всё сложнее? И эта сложность – только из его одной головы? Он слишком долго прожил в мире террористических атак и военных предательств, шлейфом тянущихся за ним с девяностых годов, что уже не может нормально мыслить о мире среди гражданских и силовиков: нужно быть настороже, нужно зачищать все преступные элементы и обеспечивать безопасность. Безопасность других – а себя, себя обезопасить? Он боролся в том числе ради нее. Но всё зло на свете никогда не искоренишь. Но он хотя бы старается не дать этому злу проникнуть вглубь России, до Урала, где сейчас она: по программе защиты свидетелей, продленной в случае с его семьей до бесконечно долгих пятнадцати лет, ей предоставили жильё в Екатеринбурге. (С Женей вышло проще: из-за того, что ему после усыновления оставили прежнюю фамилию и отчество биологического отца, программа распространяется на него лишь в части.)
Им тяжело. Но он сам выбрал этот путь, осознанно, считая, что он верный, выигрышный, логичный, лучший – но как оказалось, не для их хрупкого супружеского мира. Такой вот он, подполковник Сезонов, типичный военный до мозга костей. Ничем не отличающийся от других. Один из них, как бы ни хотел мыслить и жить иначе.
– Прости. Мне пора. У меня встреча.
– Ладно. Удачи. Пока.
– Пока.
Она первая отключила вызов. Она делала это всегда, потому что знала, что он сам этого первый не сделает и будет слушать ее молчание на том конце.
Загорелся уже который по счету зеленый сигнал. Подполковник медленно перешел дорогу, отнимая мобильник от уха.
Небо с утра было затянуто серыми полупрозрачными облаками, обещавшими разразиться дождем. Но совершенно внезапно для самого Ярославля после полудня порывистый ветер пронесся над тысячелетним градом и смел серость с вышины, открывая горожанам лучистый весенний день и сгоняя таявший грязный размягченный снег в сточные решетки по краям дорог и тротуаров проснувшимся теплом.