– Согласен! Кроме того, воспеваемый вами цветок напомнил мне о моей любви… – Салманский вдруг быстро наклонился и поднял что-то с земли – будто какая-то вещица, тускло блеснувшая под скамейкой, вдруг привлекла его внимание.
– Должно быть, у вас есть девушка?! – спросил Соловьёв.
– Была, – мрачно ответил Салманский, смотря куда-то вдаль потухшим взглядом.
– Что с вами?! – в недоумении начал расспрашивать собеседник, – вы будто в глаза Смерти заглянули.
– А почему бы и нет! – не то с болезненной иронией, не то с предельным отчаянием отвечал юноша, сжимая в кулаке небольшую горсть песка, который медленно струился сквозь его пальцы, – во всяком случае я бы уже находился в сырой земле, а не в том аду, где пребываю теперь. Ибо прах ты, и в прах возвратишься.
– Рассказывайте…
– Хм… Вы действительно хотите услышать этот бред влюблённого?
– Да.
– Что ж, хорошо. Я жил в обычной маленькой провинции… среди рабочих, чья жизнь не отличалась утончённостью. Да я и сам был довольно грубым и невежественным, даже и говорил не всегда грамотно. Поэтому мне приходилось ловить на себе презрительные взгляды, а некоторые люди откровенно выказывали неприязнь. Однако внутри меня было что-то, что выдавало мою сущность. Должно быть, моя тяга к знаниям и желание выбраться из рутины, в которой я был заключён, как в тюрьме, как в старом монохромном фильме. И по мере того, как эта жажда познания росла, речь моя становилась правильнее и выразительнее. Но сам бы я с этим не справился, мне помогла одна девушка.
Её звали Нелли, это была миниатюрная девушка с огромными янтарными глазами, такая хрупкая, что ей нельзя было дать больше четырнадцати или пятнадцати. Помнится, я встретил её впервые в Крыму, стоящую на пирсе и обласканную южным солнцем. Она была в лёгком золотистом платьице, лучи догорающего дня кокетливо скользили по её смуглым плечам, а длинные волосы искрами развевались на фоне утихающего зелёного моря. Она долго вглядывалась куда-то вдаль. Не знаю, должно быть, думала о чём-то, хотела побыть наедине с собой…
Я полюбил её бесповоротно! Полюбил её взгляд, её пухловатые губы, аромат волос, от которых исходил столь дорогой для меня запах духов и сами эти цветы – фиалки! Бывало, кто-нибудь из нас договаривал фразу другого или вовсе срывал, что называется, с языка. Мы тянулись к друг другу так пылко, точно те самые половинки, если хотите, разводные мосты, которым суждено было соединиться.