– Угадал.
Машина тронулась. Я нащупал в кармане пачку сигарет и достал ее, забыв, что она пуста. Водитель протянул мне пачку «Веста». Я прикурил.
– Надолго к нам? – продолжал донимать меня водитель.
– Видно будет.
– По делам?
– На экскурсию.
Водитель хохотнул. Минуту мы ехали в тишине, потом он спросил:
– Знакомы с этими местами?
– Да, немного.
От стоянки мы так и ехали по прямой. Фонари стали светить ярче – мы приближались к центральной улице.
Это было особенное место – не улочка провинциального городка, но и не Бродвей. В детстве меня всегда поражало, как быстро он рос. Все необходимое для жизни можно было найти на главной улице, остальное теснилось на промышленных окраинах города. Сразу за Нахалстроем – так назывались хижины-самостройки рабочих трубопрокатного завода (не путать с Шанхаем, где жили сталелитейщики, и Грабиловкой, где обитали механосборщики) начинались хрущевки, в которых жило поколение, вкусившее от щедрот совкового рая. И так веером улицы сходились к кварталам, где высилось несколько сталинских монолитов, а между ними пузатились приземистые особнячки дореволюционной постройки. Отдельными клиньями в эту в общем-то стройную иерархическую систему врезались квартальчики одно-двухэтажных частных избушек.
Примерно такой квартал соединял улицы Маркса и Энгельса. Газовые трубы дымили над Шанхаем. Бассейн и футбольное поле находилось в двух шагах от центральной свалки, куда испражнялись все три завода.
А город все рос. Еще восемьдесят лет назад здесь была укрытая в низине деревня. Но после того как в окрестностях обнаружили залежи железняка, маленькая деревушка быстро выросла в большой город. Он рос бы и дальше, если бы не оказался в окружении сталелитейных заводов.
Город казался мертвым. И тем не менее он был не хуже других городов. А впрочем, наверное, хуже некуда. Обилие заводов привело к переизбытку рабочего класса. Люди вкалывали на заводах целыми семьями и поколениями, получали гроши и думать не смели, что может быть большее счастье, чем получать вовремя мясо и масло по карточкам. Про выпивку мы не говорим, нажраться в усмерть вечером для большинства мужского населения города было столь же естественным, как среди бела дня помочиться у пивной. В принципе люди здесь неплохо получали, так как львиная часть заводов работала на оборонку. И «бабки» тут буквально выблёвывались у пивнарей. Однажды мне довелось увидеть, как хозяин одного такого заведения под названием «Карусель» считает выручку после трудового дня, и был просто ошарашен таким океаном денег. Если бы я владел хотя бы одним-двумя такими предприятиями, то вполне смог бы прибрать к рукам всю округу, а может, и на столицу выйти.