А потом однажды заявила, что хочет ребенка. Временная причуда? Но ведь проблемы с психикой были не у нее… Впрочем, об этом я почти забыл. Может, она меня на самом деле не знала? Не понимала того, что зреет во мне и откуда я вышел? Да и с чего бы ей это знать? Этого не знал никто, кроме человека, которого я потерял. Кароль видела меня лишь тем, кто соответствовал ее представлениям обо мне.
Я во второй раз в жизни захотел поверить, что могу жить как нормальный человек и строить будущее. Поэтому я дал ей этого ребенка. Натана.
Я резко остановился, перестал играть.
Почему ей это пришло в голову? Откуда взялась эта идея, обреченная медленно, но верно разрушить равновесие, которого, казалось, я сумел достичь? Разве я мог представить, что встреча с Кароль подарит мне любовь сына и подтолкнет меня к возвращению в этот дом спустя двадцать лет?
– Давай со мной на пробежку! – крикнул с порога Натан.
Я заворчал.
– Сколько можно замыкаться в своей музыке, папа?!
В другом месте
Лиза сегодня решила пойти в университет. Вообще-то она училась спустя рукава. Мне бы упрекать ее за это, но не получалось. У меня не осталось времени на споры с дочерью. Как и желания спорить. Когда я, отодвинув в сторону все проблемы, пробовала напомнить ей, что нельзя пропускать занятия, она язвительно отвечала, что у нее все впереди и она еще успеет поучиться. Воспоминания, которые мы с ней сейчас создавали, значили для ее будущего гораздо больше, чем какие-то занудные университетские предметы. Я бы хотела, точнее, должна была бы возразить, что как раз в эти месяцы определяется ее судьба, что упущенные моменты студенчества не наверстать, что ее существование, в отличие от моего, не заканчивается прямо сейчас, а поставить жизнь на паузу невозможно. Но мне недоставало смелости.
Ее неожиданное желание отправиться на занятия удивило меня, но я постаралась скрыть это. Я наблюдала за тем, как она собирается, заталкивает ноутбук в сумку и смотрит в зеркало в прихожей. Старается хорошо выглядеть ради какого-то парня? Я часто задумывалась о том, чего еще буду лишена. И сейчас я нашла очередной повод для сожалений: вряд ли мне доведется увидеть свою дочь охваченной любовной лихорадкой, с отчаянно бьющимся сердцем. Будет ли она страстно влюблена? Пока, полагала я, она далека от этого. И в этом виновата я.