Сколько? Да, пожалуй, четверть миллиона – веская причина молчать.
А медикаменты сменили.
Тазепам? Он только лет пять как получил лицензию.
– Да, мы проводим испытания… иногда… с разрешения опекунов, естественно. А тазепам показывал отличные результаты.
Что ж, мистер Пимброк хотя бы не лукавит.
Испытания и вправду проводятся. И далеко не всегда те, на ком они проводятся, знают правду.
– Лукреция очень разозлилась, когда побег не удался. И заговорила. То есть мы и до этого беседовали, но на нейтральные темы. А тут она заговорила о том, что действительно важно. Для нее. И так я узнал, что миссис Эшби ненавидит своего сына.
Она изменилась. Похудела. И поблекла.
Узкое личико. И глаза, в которых пряталось безумие. Инвалидное кресло, на подлокотниках которого лежат полупрозрачные ладони. Пальцы мелко подрагивают, и смотреть на это неприятно. Но обманываться не стоит, силы в этих руках немало.
Следующую медсестру, приставленную к ней, миссис Эшби задушила.
И да, мистер Эшби выплатил семье полмиллиона. А еще столько же ушло, чтобы замять дело. Нет, расследование проводилось, и выяснилось, что покойная сама нарушала внутренние правила. Именно она научила миссис Эшби плести кашпо.
И приносила пряжу. И толстую бечевку, потому что из пряжи без крючка кашпо получались некрасивыми. Она поверила истории о жестоком муже, который запер вовсе не безумную, но надоевшую жену в сумасшедшем доме. За что и поплатилась. Однажды во время прогулки к тому самому искусственному пруду, который едва не стал последним приютом для Эбони, плетеная петля захлестнула шею уже немолодой, но все еще слишком доверчивой мисс Пулман.
– Вы ведь знаете, что это он виноват? – любезно осведомилась миссис Эшби. – Он меня заставил отнять жизнь этой несчастной… она была хорошим человеком. И я уверена, что душа ее попадет к Богу.
Сиделка, стоявшая за инвалидным креслом, была широкоплеча и мускулиста. И форменное платье бледно-розового, какого-то на редкость тусклого цвета не скрывало квадратных очертаний ее фигуры.
– Наедине мы вас не оставим, – сказал мистер Пимброк, хмурясь. – Вы ведь понимаете…
Миссис Эшби еще трижды нападала на сопровождающих, всякий раз умудряясь ранить. А мистер Эшби извинялся и доставал чековую книжку. Любил ли он жену, сказать сложно. Но обходилась она ему недешево.