Стас улыбнулся. Бывает же, почти здравая мысль, очень близкая к истинному положению вещей. За окнами давно смерклось, под порожний треп лощенного оппонента с высшим интернет-образованием, включил ноутбук, и тут над головой стремительно прогрохотало, словно мыши затеяли играть в футбол. Затем обратно. Потом тяжелый шлепок о стену, и словно что-то тяжелое, грузное упало на пол.
– Однако… – с уважением присвистнул Стас – до полночи далековато, а развлекательная программа уже началась. Хотя ее не заказывали. Ну бегайте, бегайте, авось притомитесь. У нас в каждом селе такого…
В этот миг послышался сдавленный протяжный стон. Тени в углу стали резкими, объемными, поднялись и затрепетали. По его спине прошел холодный озноб. Звуки смазались, телевизор мигнул и выключился…
– Не верю! Устроили, понимаешь, местную самодеятельность.
Тени растеряно замерли, застыли, а потом стыдливо стали уменьшаться. Зато зафыркало в коридоре и затопало неподкованными ногами. Он улыбнулся словно нежданному подарку:
– Лошадка, ты ли это? Не высоковато было по лестнице на такой-то этаж переться?
Лошадке видимо не понравился тон человека, она пронзительно заржала. Свет разом пригас. Едва тлели тусклые спиральки, потом угасли вовсе. В комнату степенно и неторопливо вошла белая в яблоки лошадь.
– Это ты зря, милая. У тебя в путевом листе должно быть обозначено что я уже умирал. Даже дважды.
Стас подпрыгнул к вестнице смерти, схватил ее за гриву, одним ловким движением взлетел на спину, и сжал ногами живот. Лошадь всхрапнула от боли, замотала головой и покосилась огненным глазом.
– Ничего подобного. Пошла давай!
Вспугнутая лошадь смерти рывком выпрыгнула в окно, норовя скинуть с себя сумасшедшего всадника, обсыпало брызгами осколков, но Стас успел перейти в междумирье, иначе бы шмякнулся о раму, и сполз на пол или же вылетел наружу. Тут как повезет. В ушах тоненько засвистел ветер, лошадь резво набирала высоту, пытаясь стряхнуть, ужаснуть наездника. Такие, видимо, ей попадались не часто. Под гнилостным желтоватым светом луны внизу блеснули болота, а лошадь все ускоряла бег. Где-то внизу взмахнула тяжелыми крыльями огненная птица, из соседнего аэродрома взлетал рейс. Озорства ради Стас поровнял лошадь с огнями иллюминаторов, откуда на него с немым восхищенным изумлением уставилось детское лицо: