III
Забывание имен и последовательностей слов
В связи с только что упомянутыми сведениями о процессе забывания части из последовательности иноязычных слов становится любопытным, потребует ли забывание последовательностей слов в родном языке иного по сути объяснения. Хотя обычно не удивляются, когда выученная наизусть формула или стихотворение по прошествии какого-то времени может воспроизводиться неточно, с изменениями и пропусками. Но поскольку это забывание не затрагивает равномерно все то, что было заучено во взаимосвязи, а опять-таки вырывает из этого отдельные куски, возможно, стоит постараться аналитически исследовать отдельные случаи такой ставшей ошибочной репродукции.
Один молодой коллега, высказавший в разговоре со мной предположение, что забывание стихотворений, написанных на родном языке, может быть обусловлено точно так же, как и забывание отдельных элементов последовательности иностранных слов, заодно предложил себя в качестве объекта исследования. Я спросил его, на каком стихотворении он хочет произвести опыт, и он выбрал «Коринфскую невесту», стихотворение, которое он очень любит и из которого помнит наизусть по меньшей мере целые строфы. В самом начале воспроизведения у него возникла поистине странная неуверенность. «Как правильно: „Придя из Коринфа в Афины“ или „придя в Коринф из Афин?“» – спросил он. Я тоже с минуту поколебался, но затем со смехом заметил, что название стихотворения «Коринфская невеста» не оставляет сомнения в том, куда лежал путь юноши. Репродукция первой строфы прошла затем гладко или, по крайней мере, без заметного искажения. После первой строки второй строфы коллега, казалось, какой-то момент подыскивал рифму; вскоре он продолжил и продекламировал:
Но заслужит ли он доброго приема,
Ведь каждый день нам что-то новое несет?
Он – дитя языческого дома,
Они же христиане – крещены.
Меня сразу что-то насторожило; по окончании последней строки мы оба были согласны, что здесь произошло искажение. Поскольку нам не удавалось его исправить, мы поспешили в библиотеку, взяли стихотворения Гёте и, к своему удивлению, обнаружили, что вторая строка этой строфы звучит совершенно иначе, и этот текст словно был выброшен из памяти коллеги и заменен чем-то внешне посторонним. Правильно было так:
Но какой для доброго приема