– Это тот, который депутат?
– Он самый.
– Ильдар, милый! – в кабинет без стука неожиданно влетела Камила, обрывая наш разговор и заполняя пространство невыносимым запахом своих духов, у моей бабушки любимая «Красная Москва» и то приятней пахла. – О, Тим, привет! Не заметила тебя, – она хотела его обнять, но Тимур, подорвавшись с места, игнорируя ее порыв, резво направился к двери.
– Классно выглядишь! – бросил брат, спешно закрывая за собой дверь, заставляя меня в некотором смысле ему позавидовать, я вот так просто свалить не мог, к своему великому сожалению. Как и удержаться от язвительности.
– Ты на себя весь флакон вылила?
– Тебе не нравится?
– Глаза режет. И что с губами опять?
– О, это отек небольшой после процедуры, спадет через пару дней. Классно смотрится, да?
– Как у дешевой проститутки.
– Ты хоть знаешь, сколько это стоит? – взвилась Ками, быстро сбрасывая с себя маску глупой дурочки. – И как у тебя язык поворачивается мне такое говорить?
– Нет, не знаю и знать не хочу. Ты зачем пришла?
– Соскучилась, – и снова это заискивающее выражение лица, уже без нотки возмущения. Знакомо до рвоты.
– Сколько? – произнес устало, откинувшись на спинку кресла. Последнее время у нас с ней разговор был короткий и на одну тему: баланс на ее банковском счету.
– Что сколько? – Камила присела на край дивана, выверено в пол оборота, закинув ногу на ногу, неестественно и вызывающе, а деланное выражение на лице в купе с ужасно кукольными нарощенными ресницами вызывало во мне лишь отторжение, и в последние два года оно было стойкое и не проходящее.
– Не трать мое время. – Процедил сквозь зубы, давая понять, участвовать в ее бездарных играх я не буду, так как давно известно, чем это все закончится.
– Я хотела с Ингой в Италию полететь, можно?
– Завтра увеличу лимит на карте. Свободна!
– Дар, ты лучший, – она хотела подойти ближе с объятьями, но я резко выставил вперед руку, останавливая сей порыв, и так от запаха ее парфюма уже голова начинала болеть, да и от фальшивости коробило.
– Съезди к отцу, он звонил на днях.
Камила едва заметно скривилась, тут же пытаясь скрыть свою реакцию за улыбкой. С отцом у нее были сложные отношения; свою единственную дочь Ринат Данисович пытался растить в строгости и, пусть лишь видимой, но скромности. Только ей это по вкусу не пришлось.