– Ясно. Налить еще?
– Нет, спасибо. Я лучше пойду, пока
не отъехал прямо здесь.
– Давай, Арч. Восстанавливайся и
приходи обратно. Окей?
Я не ответил. Просто медленно
поплелся в одну из гостевых комнат на втором этаже. Я не собирался
возвращаться в гильдию. И мы оба это понимали. Я знаю, что
Долговязый прикарманивал часть прибыли. И он знает, что я знаю. А
еще он знает, что я соврал в каждом слове.
Поэтому надо торопиться, а то слишком
много знатоков на квадратный метр. Ведь во всей этой истории есть
главная проблема. Ночь действительно приближается.
Калейдоскоп искр. Вспышки,
дезориентация. Где я? Тихо, дыши. Медленно. Медленно. Вспоминай.
Болит левая часть тела. Бугимен, Роркх, нора, Долговязый. Я избежал
смерти. Ну, практически. Гребаное полное погружение. Рука ноет, а
пальцы еле слушаются. Гребаный фантомный перенос, гори он синим
пламенем.
Проблема нашего мозга в том, что он
не отличает реальность от виртуального мира. Для него все
одинаково. Синдром фантомного переноса. Ты переносишь состояние из
игры в реальность, пусть и в меньшей степени.
Можешь напиться в Роркхе в сопли, а
потом еще пару часов шататься пьяным в реальном мире, но без
пагубного воздействия алкоголя на организм. Можешь Лунную Пыль
нюхать в Городе и ловить приходы в реале. Многие так делают. Ловят
кайф там без вреда здесь. Но кайф в обоих мирах стоит дорого. И в
обоих мирах мне он не по карману.
Есть и обратная сторона медали.
Умрешь в Роркхе, поймаешь болевой шок и паническую атаку в реале.
Причем в случае смерти тебя мгновенно выбрасывает из игры. Зачем
так сделано? Чтобы все игроки были в равных условиях. Мол, если
идешь сражаться с монстрами, готовься чувствовать все на своей
шкуре, как и остальные игроки. Никакого разграничения по уровню
сложности между новичками и профи. Все равны, все могут сдохнуть,
все сдыхают. Единственное, что влияет на сложность, – время суток.
Хочешь кайфа – играй, пока в Городе день. Хочешь драйва – играй
ночью.
Но болевой эффект никто отключать не
станет. Притупят немножко – и хватит. Так что те, кто говорит, что
умирать больно только в первый раз, – ссут вам в уши. Не верьте им.
Умирать больно всегда.
В этот раз все по-другому, времени
мало. А значит я должен успеть вернуться за сердцем Бугимена,
которого подстрелил. Я видел, как он истекал слизью, убегая в чащу
леса. Снаряды горели в нем, не давая оболочке зарасти. Он должен
был сдохнуть недалеко от места нашей стычки, но надо торопиться.
Идти за сердцем ночью – чистое самоубийство. А к утру все
обнулится, и сердце исчезнет.