Эвилин загрустила. Надувая свои пухлые щечки, она промолвила:
– Я не понимаю. Ведь дядя Влад хороший.
Глядя на погрустневшее лицо дочери, Аскольд почувствовал себя виноватым, покуда он не хотел, чтобы его дочь развивала свой талант. Ибо этот дар давал возможность не только видеть мир духов, но и нёс с собой долю опасности из него. Ведь однажды, открыв не ту дверь, она могла бы навлечь на себя нечто ужасное. Но глядя на грустное лицо Эвилин, Аскольда одолевали противоречивые чувства, он колебался. Ведь если можно было бы правильно обучить её пользоваться своим даром, ей бы это наверняка помогло в будущем…
Чтобы как-то подбодрить дочь Аскольд сказал:
– Эвилин. Пускай это будет нашим с тобой секретом, хорошо? И тогда только мы вдвоем будем знать, что дядя Влад на самом деле существует.
– Секретом? – спросила она, всё еще дуясь и глядя исподлобья на своего отца.
– Да. Ведь секреты доверяют только самым близким и хорошим друзьям. А мы с тобой ведь самые лучшие друзья, да? – спросил Аскольд, прячась за улыбкой.
Глядя на отца и перебирая пальчиками на руках, Эвилин сказала: – Хорошо, я не скажу маме.
– Ну, а это кто? – пытаясь сменить тему, указал Аскольд на рисунок.
– А это. Это Курт, наш конюх. Видишь возле него тут лошадки бегают. А вот тут моя лошадка «Пчёлка», она высокая и красивая. Помнишь? Эта та лошадка, которую ты подарил мне на восьмой День рождения.
– Ах да, я вспомнил. Точно-точно. А тут кто?
Продолжая объяснять, Эвилин, позабыв обо всём, переключилась на свой рисунок. И тут Аскольд заметил, что в углу возле дома, была нарисована чья-то фигура с черной струящейся дымкой. Насторожившись, Аскольд, спросил об этом:
– Солнышко, а кто это?
– А.… – послышались нотки страха в голосе Эвилин. Но всё же, переборов страх, она сказала, – это Эго.
– Эго? – встревожившись спросил Аскольд и резко встав на ноги.
Всматриваясь дальше в рисунок, он ухватил дочь за плечи и начал расспрашивать её о нём.
– Когда ты его видела? Он ничего плохого тебе не сделал?
– Он всегда приходит в наш дом в сумерках и, глядя на меня, улыбается. Но ничего плохого он мне не сделал.
– Что? – произнёс Аскольд, будучи ошарашенным новостью.
– Папа? Что с тобой? – спросила Эвилин, очень удивившись такому поведению отца.
Аскольд тут же опомнился, поняв, что его хватка становится сильнее от того, что он нервничает. И если бы он продолжил сильно сдавливать плечи дочери, то мог бы ненароком сделать ей больно.