Как-то раз, во время особо затянувшегося молчания в дороге, я сказал ему:
– Знаешь, парень, нет ничего постыдного в том, что ты хочешь бросить это дело. Я бы и сам, ей-богу, послал бы рестлинг подальше, если бы не Гил. Гил – это мой брат. Именно из-за него я и увлекся.
И вот же момент – клянусь всеми святыми – Аво так резко повернулся на своем сиденье, что моя «Каталина» сама собой перестроилась в другой ряд безо всякого моего участия.
– Эй, бро, – удивился Броубитер, впервые за последнее время искренне заинтересованный моими словами. – У тебя что, есть брат?
– Был, – ответил я.
Потом я рассказал ему про спортивный клуб в Бремертоне, Вашингтон. Именно там я и увидел первый бой в сентябре сорок пятого года. («Черт побери, брателло! – сказал он. – Я и не подозревал, что ты такой старый».)
В сорок пятом, когда люди вовсю праздновали окончание войны, а мне только исполнилось восемнадцать, я как раз собрался вступить в ряды ВМФ. Услышав эту новость, Гил – ему тогда было двенадцать – расстроился и две недели канючил, чтобы я не уезжал. Я было треснул его открытой ладонью – любовно, полушутя, – но брат только сильнее расплакался и совсем ушел в себя. А потом ему на глаза попался плакат с анонсом матча, и я решил сводить его посмотреть. Я чувствовал себя виноватым перед ним за то, что ударил его, за то, что довел до слез, и – как я сейчас понимаю – я немного тосковал по тем временам, когда мы с братом были совсем еще мальчишками. Так что я приобрел два билета и встретил его после школы, доставив немало радости… Что я запомнил тогда? Ничего особенного – какие-то едва различимые фигуры, они безрассудно бросались друг на друга, сверкая потными телами. Осталось лишь чисто детское ощущение победы истинного добра над абсолютным злом.
Победителем в финале вышел борец по имени Лу Тес. Надо же, я даже имя его запомнил! Я подвел Гила к рингу, хотя сам доподлинно знал, что все матчи постановочные. На обратном пути в автобусе Гил приподнял свою кепку и сказал мне:
– Ну вот, я же говорил, что все это взаправду.
И я, Теренс Джей Крилл, без пяти минут, господи боже мой, курсант Крилл, ответил:
– Ну, быть может, и действительно Лу был прав, и это все на самом деле по-настоящему.
Рассказывая эту историю Аво, я не просто хотел поведать о некоем эпизоде из моей биографии, а скорее дать ему понять, на что должен быть способен настоящий борец, в чем заключается его послание к публике. Я хотел объяснить: рестлинг – это своего рода магия, фокус, и для успеха нужно лишь одно – настолько глубоко верить в свое дело, чтобы зритель забывал, что перед ним сцена. В нашем деле, говорил я, необходимы талант и харизма, то есть способность сделать сказку более реальной, чем сама жизнь.