Насколько помнил зенитчик, железнодорожная трасса на этом участке шла прямо на север, на станцию «Верхний Баскунчак». Там она резко сворачивала и почти под прямым углом уходила на запад.
– «Двигаясь по степному шоссе, мы срежем приличный кусок, и сократим время в пути процентов на тридцать». – прикидывал Яков: – «Проскочим полста километров и к полудню прибудем в город Ахту́бинск. Оттуда до Сталинграда рукою подать. Всего сто тридцать вёрст.
Выходит, что при таком продвижении мы доберёмся до нужного места за пять-шесть часов, а сколько бы суток тащились на поезде, никому неизвестно. Может быть, больше недели».
Спустя двадцать минут, за спиною зенитчика послышался не утихающий грохот. Сидящие в кузове, военнослужащие, все, как один, непроизвольно оглянулись назад.
Клубы чёрного дыма поднимались над тем самым местом, которое они спешно покинули. Над плотными тучами сажи мелькали тёмные продолговатые точки. Яков с трудом разглядел силуэты фашистских стервятников.
Парень представил себе, что в данный момент, происходило на маленькой станции. Мощные взрывы гремели вокруг. Ударные волны сметали всё то, что им попадалось в пути.
Сотни вагонов разносились в мелкие клочья. Тысячи советских солдат метались между путями железной дороги. Люди во множестве гибли в огне, от вражеских бомб и от своих же снарядов, что детонировали в сильном огне.
Зенитчик зябко поёжился и внезапно подумал: – «Как вовремя мы смотались со станции. Задержись там немного, и погибли бы все ни за грош».
Парень вдруг устыдился своей неожиданной радости и с тревогой сказал про себя: – Как там наши попутчики? Надеюсь, они сделали всё, что велел им майор. Скорее всего, сидят в какой-нибудь балке и, вместе со своими солдатами, ждут завершенья налёта».
Езда по разбитому вдребезги грейдеру продолжалась два с лишним часа. Машина пересекла огромный участок засушливой, безводной степи и оказалась в более-менее обжитых местах.
Грузовик вплотную приблизился к левой протоке матушки-Волги. Благодаря крупным размерам и большой протяжённости, она ещё издавна называлась рекой, и имела своё звучное имя. Её звали – Ахтуба.
С раннего детства Яков знал азербайджанский язык, словно родной. При знакомстве с картой Поволжья, он легко перевёл старинное тюркское слово. Как это ни странно, оно даже намёком не связывалось с проточной водой. Наоборот, означало совершенно другое, а именно – Белые Холмы.