Глава 3. Несчастный случай или убийство?
Поздно вечером, после программы новостей на Первом канале, когда синоптики в очередной раз, растерянно улыбаясь, констатировали продолжение дождливой погоды, в дверь позвонил Олег Соловьев.
– Маргоша, открывай скорей, Олег пришел! – рявкнула, а сама понеслась на кухню разогревать любимый грибной супчик Батона.
Войдя в квартиру, Батон радостно поздоровался за руку с Димкой, хитро подмигнул ему, а нам сказал:
– Сперва я хочу немного поболтать со своим старым армейским другом, надеюсь, возражений не будет?
– Если это не займет у вас много времени, – пробурчала я.
– Это уж как получится, – с улыбкой произнес Димка, раскупоривая бутылку дорогущего коньяка, преподнесенную ему сотрудниками к Новому году.
Посмеявшись, друзья пошли на кухню. Изредка оттуда слышался довольный мужской смех.
Мы же страдали… Сидели на диванчике и страдали от отсутствия информации.
Примерно через полчаса в комнату вошел довольный, улыбающийся Батон и плюхнулся рядом с нами на диван. Следом за ним с большим подносом в руках вплыл виновато поглядывавший на нас Димка. На подносе стояло четыре чашечки дымящегося кофе и блюдечко с кешью и вишней в шоколаде.
– Ну, простите нас, – голосом Елены Воробей произнес муж и, поставив поднос на журнальный столик, тоже уселся на диван.
– Давай, Олег, не томи, – сердитым голосом произнесла я, не обращая внимания на «реверансы» супруга.
Батон чуть не расплескал себе на брюки кофе, и с укором посмотрел на меня. Но поняв, наконец, что я и Маргоша с нетерпением ждем новостей о сегодняшнем происшествии в клубе восточных танцев, он начал рассказывать все, что считал нужным нам открыть.
В целом ситуация складывалась следующим образом. Милена Шумская, москвичка в четвертом поколении, на момент своей гибели была не замужем, детей у нее тоже не было. По паспорту ей было 39 лет.
Обстоятельства, при которых она погибла, до сих пор до конца не выяснены. Близких друзей и подруг у нее фактически не было. И хотя со многими она была в хороших отношениях, но о ее личной жизни никто ничего не знал. Поэтому и понять, где она могла съесть или выпить что-либо, начиненное ядом весьма сложной формулы, оказалось проблематично.