Мелькнули в памяти рассыпанные листы, которые она обронила. Бурые квадраты плитки, на которых поскользнулась, и подвернулся каблук. Ушибленный локоть, который заболел так, что свело руку. И мужская ладонь. Он стоял рядом, красивый, как Тимоти Далтон, и смотрел на нее без малейшего сочувствия. Констатация факта: человек упал, надо помочь подняться. Он и помог. Собрал разлетевшиеся документы, пока она приводила себя в порядок.
– Я Вас раньше здесь не видел, кто вы?
– Арина Соколова, я второй день. Осваиваюсь, – хотелось отпустить какую-нибудь шутку, но язык словно к небу прилип. Маришка смогла бы, да, она их рассыпает щедро. Но Ари стушевалась.
– Удачного полета, птица Сокол. Увидимся, – и он скрылся в кабине лифта.
Как же она была рада тогда, что ее фамилия Соколова, а не Воробьева там, или Щеглова… Тоже хорошие птицы, но Сокол звучит как-то представительней…
Потом оказалось, что это ее шеф, который до сего дня был в отпуске, доверив поиски помощницы другим. Зовут его Игорь Валерьевич Добрый, и фамилия ему совершенно не подходит. Строгий была бы лучше… Ещё подошла бы Ироничный, Придирчивый, Бдительный, Настойчивый…
Игорь Валерьевич правил в своем царстве железной рукой. Никому не давал спуску, но и сам не отставал.
"Удачного полета, птица Сокол"… Ей показалось, или уголки его губ дрогнули тогда в едва заметной улыбке?
Он редко позволял себе такую вольность. Поэтому все его улыбки Ари копила, как золотые монеты.
И ей бы от такой холодности отшатнуться, забыть. А она взяла и влюбилась. Так сильно, как никогда в жизни. Смотрела ему вслед, ловила каждое слово… Приносила вместе с кофе свое сердце на подносе, а он не замечал.
Нет, Игорь Валерьевич ценил ее. Как специалиста. Даже советовался иногда. Ну и всё…
– Ты скоро там? – послышался из-за ширмы нетерпеливый голос сестры.
Ари скинула с себя оцепенение и потянула за карабин молнии.
– Да… – протянула Марина, когда Арина вышла к ней в своем наряде, сияющем как изумруд. – Родная, это бесподобно. Берём.
Арина и сама знала, что хороша… Стоило платью скользнуть по ее телу, как она поняла: ее. И даже если не сядет, плевать! Ателье обойдется дорого, но она заплатит.