Она дошла до оранжереи к четырем часам, как раз когда двери уже были закрыты для обычных посетителей, и она первый раз за день вздохнула свободно и с полной грудью. Старый мистер Смитон хорошо знал ее семью, симпатизировал ее родителям, а к ней самой относился как к своей внучке. Раньше Мадаленна приходила сюда ради забавы – старый садовник сооружал ей прекрасные платья из блестящей оберточной бумаги, оборачивал ей же высокие палки, и она становилась настоящей королевой; она возилась с цветами, играла в зачарованный сад, забирала несколько красивых тюбиков из-под удобрений и воображала себя настоящим алхимиком, но мистер Смитон не молодел, и с каждым месяцем забавы становилось меньше, а труда больше, однако Мадаленна не возражала.
Каждые субботы и воскресения она сбегала сюда и тихо разговаривала с цветами, пила чай вместе с садовником в покосившейся беседке, готовилась к занятиям, ведь под сенью акаций читать об итальянском Возрождении было куда приятнее, чем в вечно холодном доме, где эхо раздавалось даже в спальне. К тому же мистер Смитон столько лет создавал красивую волшебную страну для нее, что можно было потратить хотя бы один день в неделю сейчас, чтобы помочь и прополоть грядки, укрыть розы от слишком палящего солнца и полить сухую землю под капризными магнолиями.
Мистер Смитон хранил ее ключ под вторым кирпичом брусчатки, однако сегодня ключа на обычном месте не оказалось, а служебные ворота, обычно уже закрытые к этому времени были распахнуты. Мадаленна хмуро оглянулась; не было ли рядом кареты скорой помощи – у мистера Смитона было не в порядке сердце – однако ничего, кроме темно-синего «Форда-Консула» на подъездной аллее не стояло.
Мадаленна потопталась на месте, однако только тряхнула головой и первым делом отправилась к рукомойнику. Отражение в зеркале глядело на нее очень неприветливо, впрочем, как и всегда, и она только сильнее нахмурила брови и сжала губы так, чтобы они сошлись в узкую линию.
Как бы бабушка не хотела этого скрыть, но итальянская кровь давала о себе знать, и с каждым годом все больше и больше. Поначалу мама надеялась, что ее дочь будет такой же, как Софи Лорен, однако бледную кожу не брал никакой загар, а если такое и случалось, то Мадаленна сразу сводила его годовым запасом пахтанья, и рыжие волосы никак не темнели, и странно выделялись на фоне всех блондинок и брюнеток.