– Спасибо, миссис Бэфсфорд. Сколько с меня?
– Минуту, – Джоанна повернулась к небольшому столу и достала кожаную тетрадь. – Значит, оно стоит семьдесят пять, – и прежде чем Джоанна что-то еще сказала, Мадаленна вытащила из бумажника ровно семьдесят пять фунтов и положила в кассу.
– Мадаленна! – возмутилась миссис Бэсфорд. – Я не посчитала сезонную скидку! Немедленно возьми деньги обратно.
– Сезонные скидки для туристов, а местным так вообще нужно с наценкой в десять фунтов продавать!
– Мадаленна, как я посмотрю в лицо Аньезе?! Нет, подожди…
– Спокойно и с улыбкой, – Мадаленна быстро поцеловала миссис Бэсфорд в щеку и сложила платье. – Можно оно полежит у вас до пятницы, а я его потом захвачу?
– Не переживай, я пришлю тебе его прямо в субботу рано утром.
– Спасибо, миссис Бэсфорд!
– Не за что, и передавай привет Аньезе; скажи, чтобы она зашла ко мне на днях.
Мадаленна кивнула, и, еще раз поцеловав Джоанну, вышла на улицу. День клонился к концу, и на пирсе послышались заводные аккорды очередной песни Ванды Джексон; ей было так хорошо, что она сама не заметила, как начала тихо напевать что-то про забавного Купидона. Определенно, пока в ее жизни были такие люди, как миссис Бэсфорд и мистер Смитон, нельзя было сказать, что ее жизнь была так уж и плоха.
Она доехала до теплиц на автобусе – было уже около пяти часов, и ровно в восемь у Бабушки собирались очередные гости, и как бы Хильда не заверяла ее, что ее внучка будет сегодня ей не нужна, Мадаленна знала, что именно Бабушка станет говорить за ее спиной, не окажись она ровно в восемь двадцать в большом зале с большой вазой в руках и половником для пунша.
Дорога была новой, и автобус мягко катился по залитому асфальту; солнце медленно садилось за горы, и зеленая трава становилась такой прозрачной, оранжевой, как лимонад, который готовил папа каждое лето до своего отъезда; на небе плыло только одно облако в виде не то жирафа, не то бегемота, и Мадаленна решила, что сегодня звезды будут ярче обычного. Когда ей не спалось, и ночи были теплыми, она выходила на балкон и смотрела на эти мерцающие огоньки до самого утра, и потом весь день она не чувствовала усталости. Хорошо было жить в шестнадцатом веке, подумала Мадаленна, хорошо было вставать каждый день и знать, что на небе еще столько всего неисследованного, строить телескопы и изучать карты. Автобус нечаянно тряхнуло, и Мадаленна дернула головой – она слишком сильно задумалась.