: здесь все оформленное и конечное знаменует превращение круга в квадрат с его торчащими углами. Операция, как мы знаем из геометрии, естественная, но в своем роде загадочная: невозможно вычислить квадратуру круга.
В этом круговороте анонимного всеединства нет никаких привилегированных образов, никакой публичности и, следовательно, никакой рефлексии и политики. Есть только чистая прагматика действия: пропаганда мудрости, изначально заданной пониманию. Как эта мудрость, власть не является людям и не может быть оспорена, она недоступна даже обсуждению. Никто в Китае не может усомниться во всевластии Компартии, но о существовании последней в Чэнду напоминает разве что памятник Мао Цзэдуну перед бывшим зданием городского правительства, а ныне научно-техническим музеем. Образчик монументального агитпропа выглядит нелепо среди китайского хаоса, тем более что автор по неопытности перегрузил свое творение идеологическим содержанием: председатель делает шаг вперед и одновременно вытягивает перед собой руку, то ли сослепу шаря перед собой, то ли указывая самому себе цель, куда ему идти. И то правда: идущий праведным путем, говорили китайские мудрецы, «подобен слепцу без посоха».
Люди в городе, словно два плана Хаоса, живут порознь и все же сплющенные в одно массовидное, родовое (в смысле избыточного и порождающего начала), роевое тело. Это тело столь же полое, все в себя вмещающее, сколь и полное, имеющее в себе все, «чем богат мир». Не-сущее как несущее все в себе. Секрет китайского общежития, китайское live and let live заключается в способности безотчетно общаться на ощупь, как младенец приникает к матери, еще не понимая, что у него есть мать. И чем теснее такое родство, тем меньше его сознают.
«Народ – вода», – говорят в Китае. Плавный, неспешный поток людей и машин на улицах действительно подобен течению реки, которое нельзя ни ускорить, ни замедлить: вот где воспитывается знаменитая китайская связка терпения и довольства. Один мой знакомый мастер ушу считает лучшим проявлением истинного мастерства, гунфу, способность как бы плыть в людской толпе, незаметно оттесняя окружающих в сторону. В местах, где людская масса скапливается и застывает – в очередях, в автобусах, поездах и проч., – жизненное пространство завоевывают, понемногу утесняя соседа, причем захватчик неизменно смотрит в противоположную сторону, на его лице написано полное бесстрастие. Не забудем: прозрение в Китае – это искусство