Питер, наоборот, как будто решил, что дело всей его жизни – бросать вызов отцу и всем его установкам. Уравновешивая подобострастие Адама, он вел себя как провокатор, по поводу и без повода напоминая о своих либеральных взглядах. Сейчас, вернувшись домой после трех томительных месяцев, проведенных в Монтгомери, штат Алабама, он рассказывал нам, как получил от местного подразделения ку-клукс-клана угрозы за то, что привел пять пожилых афроамериканок в здание местного суда, чтобы они зарегистрировались для голосования на выборах, да еще и задавил юридическими доводами местного клерка, когда тот попытался заставить женщин пройти тест на гражданство.
– Этот клерк был старый пройдоха, настоящий мерзкий сукин сын…
Пэтти неловко заерзала на стуле. Наш отец заметил это.
– Следи за языком, сынок, – сказал он Питеру.
– Я тебя обидел? – Питер мило улыбнулся Пэтти. – Так вот, я и говорю, этот сукин сын и пройдоха требовал, чтобы три очень любезные пожилые женщины прошли тест на гражданство, назвав четырнадцатого президента Соединенных Штатов.
– Франклин Пирс, – перебила я.
– А ты откуда знаешь? – удивился Адам.
– Он учился в Боудине[4], – пояснил папа. – А Элис туда собирается.
– Меня еще не приняли, пап, – возразила я.
– Мы в Боудине играли в хоккей, – сообщил Адам. – Там много симпатичных студенточек.
– Ну, а теперь они решили сделать ставку на джаз, – сказала мама, – потому и нацелились на твою сестру с ее замашками битника.
– Битник – слово из пятидесятых, – заметил Питер.
– Ну, не хиппарка же она, – усмехнулся папа.
– Не хиппи, – поправила мама.
– Ты считаешь, я не знаю, как правильно?
– Я считаю, что наша дочь подалась в битники, потому что ты разбил ей сердце, когда увез нас всех из Нью-Йорка, – заявила мама. – Точно так же, как разбил сердце мне.
– Так и возвращайся в свой чертов Нью-Йорк, – завелся отец. – Только не названивай мне, когда тебя ограбит парочка пуэрториканцев с ножами, и уж постарайся не блевать, если увидишь, как какая-нибудь черная шлюха-наркоманка крутит голой жопой посреди Восьмой авеню…
– Господи, папа! – Адам одной рукой обнял Пэтти.
– А если твоя сестра сбежит с каким-нибудь schwarzer[5] джазовым музыкантом…
– Это совершенно неуместно, – сказал Питер.
– А что такого, я же обошелся без слова на букву Н, – вскинулся отец. – А