– Вот интересно, кстати… да, интересно, откуда берется гравий. Я как-то не представляю, чтобы он сам образовывался из почвы такими кусочками. Может быть, он лежит на побережье, вроде песка? Или, может, берут большой камень и бьют по нему кувалдами и топорами, пока не раскрошат? Бабушка! – Бабушка Бетти оторвалась от беседы с миссис Бёртон. – Ты знаешь, откуда добывают гравий?
– Гравий, милая? – растерянно переспросила миссис Уолтерс. – Гравий?
– Да-да, гравий. Гравий для подъездных аллей. Такие маленькие камешки.
– Никогда не задавалась подобным вопросом, – сказала миссис Уолтерс и снова повернулась к миссис Бёртон.
– Ах, вот как! – Не сумев вовлечь бабушку в разговор, мисс Уолтерс явно запаниковала. – Но откуда бы он ни брался, он бывает такой красивый, разноцветный. Всех оттенков серого, и белого, и бурого – и потемнее, и посветлее…
– Мне кажется, тему гравия мы исчерпали, – твердо сказала Джорджиана, гадая, как долго Бетти продолжала бы свое перечисление, если бы никто ее не перебил. – Вы уже успели посетить здесь какие-нибудь приемы?
– Ах, пока нет, но надеюсь, что еще посещу… очень сильно надеюсь… я люблю праздники. Дома мы очень весело собирались – ели, пили, танцевали, если повезет, и все были такие нарядные – и ели, пили, танцевали. Я считаю, чуточку выпить – разбавленного вина, например, – бывает полезно, чтобы не чувствовать себя слишком… ну, так немножко проще общаться, я думаю.
Джорджиана не могла себе представить такого количества алкоголя, которое улучшило бы ораторские способности Бетти. Бедняжка, по крайней мере не хуже Джорджианы, понимала, как нелепо выглядит, она совсем раскраснелась и, похоже, была в полном ужасе от того, что наговорила.
Джорджиана осознавала, что должна бы посочувствовать прискорбному положению, в котором оказалась ее новая знакомая, но от мисс Уолтерс исходило столь отчаянное, почти осязаемое желание соответствовать, что на нее было тяжело даже смотреть. Ее сжатые кулаки, капли пота на лбу, виноватая гримаска, которую она скорчила, едва замолчав, – все говорило само за себя. Неприятная правда заключалась в том, что, если бы Джорджиане не посчастливилось наткнуться в темном коридоре Гэдфортов на Фрэнсис, она бы так же безуспешно искала себе друзей на этом пикнике. Разумеется, она не стала бы позориться, тараторя о великолепии столбиков оград, – Джорджиана всей душой надеялась, что способна произвести лучшее впечатление при первом знакомстве. Но неприкаянность Бетти – черта, что их роднила, – была похожа на кожную сыпь. Смотреть на Бетти – все равно что осознавать собственное недавнее ничтожество, и это зрелище пробудило в Джорджиане приступ отвращения – вдруг сыпь заразна?