Конюх метнул на хозяйку быстрый взор. Она, похоже, ничего не слышала, превратившись в соляной столп. Бернар в смущении опустил глаза.
– У него нет матери, мадемуазель.
– Судя по всему, он раб. – Селеста не спускала глаз с мертвенно-бледного лица Кристины де Фэрмонт. – Верно, сударыня?
Мальчик, жадно слушавший их, казалось, тоже ждал ответа, уставившись на хозяйку. Кристина де Фэрмонт взглянула на грязного мулата, в чьих до боли родных глазах горел интерес, и не смогла сказать всей правды девушке.
Видя, что графиня молчит, не зная, что ответить ей, Селеста выпалила:
– Что ж, тогда я покупаю этого раба. Скажите, мадам, сколько он стоит?
Услышав её слова, стоящие в конюшне только ахнули, а Бернар сухо проронил:
– Он не совсем раб, мадемуазель. К тому же это вряд ли понравится его сиятельству.
– Думаю, он не будет возражать, если вы отдадите его мне в услужение, мадам, – парировала Селеста, глядя на хозяйку.
– В таком случае мальчик ваш, Селеста, – наконец разомкнула уста Кристина де Фэрмонт, переводя дыхание.
– Но, госпожа… – начал было Бернар, пытаясь ей возразить.
Однако графиня, многозначительно посмотрев на конюха, быстро осадила его:
– Бернар, выполняйте желание маркизы.
– Как вам угодно, госпожа. – Поклонившись хозяйке, Бернар помог мальчику встать и стряхнул с него пыль.
Мальчик благодарно улыбнулся девушке. Селеста протянула ему руку, а Серж всучил свою ей. И они устремились к выходу. Серж шёл прихрамывая, но, забыв о больной ноге, доверчиво прижимался щекой к нежной руке своей новой хозяйки.
Вечером того же дня Кати купала мальчика в горячей воде в одной из смежных комнат, отведённых юной маркизе. Намылив его голову и лицо душистым мылом, она вылила на него кувшин воды. Затем взглянула на творение своих рук. Мальчик сразу же преобразился. Его курчавые смоляные волосы заблестели, а красивое лицо осветилось радостью, зажёгшейся в зеленовато-голубых глазах.
Кати вздохнула и, подавив в себе брезгливость, но морщась от неприятного запаха, исходившего от мулата, стала яростно натирать тело ребёнка мылом, пока его кожа не заблестела. Намыливая в очередной раз спину мальчика, Кати вдруг заметила:
– Серж, твой отец наверняка был белым. Ведь твоя кожа более светлая, чем у других африканцев, что в доме.
– Да, так говорят, – подтвердил он, сверкнув глазами. – Но я никогда не видел своего отца.