. Во время девятого иннинга она ушла с поля прямо посреди атаки и села рядом с Долорес. Алмаз усмехнулся, когда та, не захотев расстаться с символом власти, бросилась бежать. Погоня длилась всего минуту: Долорес предпочла сломать свое сокровище, лишь бы не увидеть его на голове соперницы. Казалось, тут день рождения должен был кончиться, но это было только начало. Пока Милли представляла, как скормит Долорес острые пластмассовые обломки, Алмаз сказал ей: «Ты перехватила горячий мяч, и ты Королева приставал, тебе разве мало?» Алмаз совсем не шутил и весь остаток дня мастерил из картона корону, достойную Королевы бейсбола. Потому что понял важность короны. Чтобы Милли могла сказать Долорес Гонзалес то, что сам он мечтал прокричать братьям Адамс: «Вы ничуть не лучше меня, просто вам больше повезло!»
Когда наконец ближе к ужину Алмаз водрузил Милли на голову самодельную корону, не возникло ни жемчуга, ни новых талантов. Она просто почувствовала бурлящую силу той, кому десять лет и у кого есть старший брат. С тех пор она гордо носит ее на каникулах, и Алмаз тогда любит называть ее Верховной королевой зануд. Но Милли совсем не хочется рассказывать все это палачу. Уж точно не после выстрелов и мочи. Не надо было ей вообще с ним заговаривать. Только в неприятности их втянет. Надо было просто взять брата за руку и увести побыстрее. Сван Купер продолжает смотреть на нее с тем интересом, от которого все делается возможным и огромным.
– Если это секрет, можешь просто сказать, как тебя зовут, – предложил он.
Молчание.
– При такой силе у тебя должно быть имя.
– Милли, – произносит она наконец недоверчиво.
– Милли. «Королева Милли», как песня?
Она пожимает плечами. Сван Купер не объясняет. Несмотря на все старания, он не в силах заглушить любимый мамин мотив. Язык уже обвивают ее насвистывания. Ее каменистый голос напевает где-то здесь, у самой кромки памяти. Он снова видит ее волосы, похожие в свете молний на водоросли, один наушник ей, другой ему. CD-плеер между их смешливыми телами. «С тобой приходит дождь, со мною – дрожь», – поет она. Не сейчас! – приказывает Сван Купер. Ускользнуть – единственный выход. Он бросает последний взгляд на корону, криво улыбается и кивком велит Дугласу взять их вещи. Оба растворяются в поле, под косыми вечерними лучами.