Он протягивает мне руку, помогая забраться в салон автомобиля, и я замечаю его взгляд: он смотрит на пирс, на котором стоят полицейские, ехавшие с нами на пароме. Но обдумать это наблюдение как следует я не успеваю: внутри салона меня оглушает рев мотора.
Я готовлюсь испугаться. Автомобиль очень громкий: в нем что-то рычит, щелкает и жужжит, пока он стоит на месте. Я слышала немало жутких историй о таких вот штуковинах: они едут, потом врезаются во что-нибудь на полном ходу, переворачиваются вверх тормашками, а пассажиры внутри погибают. Сколько еще потрясений меня ждет? Впервые в жизни плыть на пароме и ехать в автомобиле, и всё это за один день!
Я готовлюсь испугаться, но вскоре мне не до страхов и переживаний – автомобиль меня завораживает. Я глажу онемевшими пальцами глянцевитые пружинистые сиденья и разглядываю переднюю часть салона. Руль прикреплен к длинной палке, внизу под ним – три ножных педали, слева – рукоятка ручного тормоза. Справа расположена круглая стеклянная панель с цифрами. Когда шофер закрывает нашу дверцу и садится на переднее сиденье, я откидываюсь на спинку, и мама щиплет меня за руку.
– Разве не здорово?
Я едва не киваю в ответ и тут же зарываюсь лицом в воротник пальто, чтобы скрыть оплошность.
Ехать до нашего нового дома недалеко, шофер всю дорогу беседует с нами через разделяющую нас стеклянную перегородку. Его зовут Фрэнк, и он смотритель поместья, а по совместительству шофер и еще кто угодно – на усмотрение доктора Блэкрика. Фрэнк говорит, что провел на острове шесть лет, как и его хозяин, – они вместе перебрались на Норт-Бразер. До того как доктор Блэкрик заступил на должность заведующего больницей Риверсайда, Фрэнк работал на него на Манхэттене.
– Всегда он был славным малым, – говорит нам Фрэнк, перекрикивая шум двигателя. – Честный человек. Хорошо ко мне относится.
Шофер продолжает болтать, а я прижимаюсь носом к окошку и слушаю рокот мотора и перестукивание. Смотрю на расплывчатое красное кирпичное здание, мимо которого едет автомобиль. Дождь все еще льет, но туман постепенно рассеивается, и становится видна громадная труба, из которой валят клубы жирного черного дыма.
Когда автомобиль въезжает на круговую дорогу, мама шепчет мне на ухо:
– Ой, Эсси, смотри.
Заметив, что ее голос дрожит, будто она вот-вот заплачет, я подаюсь вперед и вглядываюсь.