Вопреки ожиданиям Стефани, Мелани отказалась смотреть фильмы ужасов, хотя раньше ничего кроме них она смотреть не могла. Сейчас же репертуар составили молодежные комедии, которые выбирались по главному принципу – в них не должно быть ничего про любовь, и они должны быть очень тупыми, чтобы не перегружать мозги.
В воскресенье вечером Стефани хлопнула по коленям ладонями и поднялась с дивана.
– Мел, мне пора идти, – как будто извиняясь, произнесла она. – Завтра выходить на работу. Ты же знаешь, меня отпустили только до пятницы.
– Ммм… – Мелани так и не произнесла ни слова с понедельника.
– Может быть, ты уже хоть что-то скажешь? – раздраженно спросила девушка, падая обратно на диван и отклоняясь на спинку дивана. Затем она резко напряглась, выпрямила спину и повернулась всем телом к подруге. – Ты считаешь меня бесчувственной, да? Думаешь, что я ничего не понимаю, да? Может, ты и права! Но, Мел, не дело настолько уходить в себя! Ты же еще молодая, тебе надо жить!
Мелани сидела и смотрела на Стефани безразличными, потухшими глазами, чуть подернутыми белой пленкой. Потом вздохнула и отвернулась.
Разъяренная, ее подруга вскочила с дивана, схватила сумочку и ключи, и, уже подойдя к двери, услышала тихий голос:
– Мне даже похоронить некого, Стэф.
Голос Мелани прошелестел так тихо, что девушке показалось, что она ослышалась.
Стефани обернулась. Мелани сидела тихо на самом краю дивана. Ее лицо наполовину закрывали волосы, свалявшиеся и засаленные. Осторожно, как будто боялась спугнуть дикого зверька, она приблизилась к подруге и села рядом с него на корточки, пытаясь заглянуть в глаза.
– Мел, ну же, Мел. Посмотри на меня. – она положила ладони на лицо Мелани и попыталась поймать ее взгляд. Наконец их взгляды встретились. В глазах напротив появились слезы – впервые за последние шесть дней. – Поплачь. Тебе нужно выплакать это. А когда будешь готова говорить – позвони мне. Зачем еще нужны друзья, так? – Стефани попыталась улыбнуться, но вышло криво.
Мелани молча смотрела на нее несколько секунд, а потом кивнула. На ее губах появилось подобие улыбки, еще более нелепое, чем у ее Стефани.
Почувствовав, что больше ничем не сможет помочь подруге, девушка встала, одернула задравшиеся штанины джинсов, и, попрощавшись, закрыла за собой дверь.
Оставшись одна, Мелани еще долго сидела на самом краешке дивана и смотрела туда, где еще недавно было лицо ее единственной подруги.