Затем заставил пробежаться по двору раза два. Через часок озноб пропал, а через два я уплетал груши из того самого таза необъятной величины. Я свеж и молод, как голубой подснежник. Браво, Учи тель!
Странное дело: по всем признакам я должен был простудиться и не простудился, я должен был слечь в огне лихорадки и не слёг. Это похоже на колдовство. Но не странно ли и вот ещё что: пока отец колдовал надо мной, быть может, вырывая из лап смерти, его дочь на другом конце двора смеялась… Чему? Вот все женщины таковы! Я обратил внимание, как она обирала ветки сливы, которые склонялись до самой земли, и улыбалась! Это раздражающе подействовало на мои нервы. Я подошёл.
– Быть может, Вам припомнилось что-нибудь смешное? – поинтересовался я, ещё подрагивая от холода.
Катя взглянула на меня, чтобы убедиться, не злюсь ли я.
– Нет.
– Тогда я не понимаю Вас, – сказал я (действительно, не понимая, что это смешно, когда на голову больного человека льют ледяную воду).
– Это действительно смешно?
– А Вы взгляните на себя в зеркало, – отвечала Катя, еле сдерживая хохот.
Я не поленился и взял зеркало: обычный замёрзший человек, чему тут улыбаться?
– Но Вы не взглянули сюда, – она указала на мои выдвинутые вперёд челюсти и оттопыренные уши, точь-в-точь как на одном из фотографических снимков Сальвадора Дали.
– Но не огорчайтесь, – проговорила она ободряющим тоном, – всё пройдёт, Вы же не собираетесь стать специалистом по тумо. Впрочем, у Вас есть ещё завтра шанс стать покорителем Гималаев…
Видно, я действительно слишком замёрз и не нашёлся, что ответить. Зато дал себе зарок никогда больше не бахвалится под ледяной водой, а тем паче под леденящим душу горным водопадом.
14-го августа
Похоже, мой Учитель захватывает меня в свою орбиту, говоря космическим языком, и начинает оказывать влияние, как полная луна на поспевающую рожь. Вы скажете: а что же раньше – рожь не поспела или луна была не слишком полной? Вам легко смеяться. Мой Учитель оказывал на меня влияние и раньше, но не так, то было, так сказать, абстрактное влияние, не подкреплённое практикой, а это – факт, начнём с того, что я бросил курить. Как я это сделал, расскажу чуть позже. Пока же расскажу, чем я был занят не далее утра этого дня.
Теперь по утрам, когда вечерний сумрак едва сползает с гор, я вскакиваю, как оглашенный, и бегу – куда? Вот в том-то и вопрос, если б я знал куда. По пути я делаю специальные дыхательные упражнения, машу руками, как скрипучая ветряная мельница крыльями, и переворачиваю камни. Один трёхпудовик нынче мне свалился на ногу…