– Ему очень плохо, дорогой. Боюсь, стало хуже.
– Д-действительно? – И, отклонившись назад, он заглянул ей в лицо.
Где-то неподалеку в вышине два тоскливых колокола пробили полчаса. Миссис Эштон вздрогнула:
– Ты не мог бы приказать, чтобы церковные часы сегодня ночью не били? Они как раз над его спальней, и он не сможет заснуть, а сон – единственное лекарство, которое еще в состоянии ему помочь.
– Ну, если в этом и в самом деле есть потребность, то, вероятно, это устроить можно, но только если это и впрямь необходимо. Ты уверена, что выздоровление Фрэнка зависит именно от этого? – Голос доктора Эштона прозвучал громко и твердо.
– Да, уверена, – ответила его жена.
– В таком случае прикажи Молли сбегать к Симпсонам и передать от моего имени, чтобы часы на закате остановили и… да… потом пусть она передаст лорду Саулу, что я прошу его пожаловать ко мне.
Миссис Эштон быстро вышла из комнаты.
Прежде чем в кабинете не возникли новые персонажи, спешу объяснить ситуацию.
Помимо высокого положения доктор Эштон обладал правом на пребенду в богатой соборной церкви Уитминстера, которая в отличие от собора пережила и роспуск парламента, и Реформацию и сто лет спустя после тех событий, о которых я рассказываю, ухитрилась сохранить в целости и свое строение, и свои пожертвования. Огромная церковь, резиденции декана и двух пребендариев, хоры и их аксессуары остались невредимыми и продолжают служить пастве. Настоятель, который жил и работал после 1300 года, большую часть своего времени уделял строительству и воздвиг просторное четырехугольное здание из красного кирпича для проживания служащих – пристройку к церкви. К тому времени, о котором идет речь, в некоторых должностях более не нуждались: их профессиональные обязанности свелись лишь к названиям; и их вполне можно было заменить священнослужителями или юристами, проживающими в городе и в округе. Таким образом, помещения, предназначенные для семидесяти человек, теперь разделяли трое – настоятель и два пребендария. И в апартаменты доктора Эштона входили комнаты, которые прежде служили приемной и трапезной. Резиденция простирались вдоль всего двора и с одной стороны имела вход в церковь. Другой стороной, как нам это уже известно, она выходила на природу.
Вот все, что касается дома.
Теперь о его обитателях. Доктор Эштон был состоятельным человеком, но бездетным, поэтому он усыновил, вернее, принял на себя обязанности воспитать осиротевшего сына сестры жены, Мальчика звали Фрэнк Сидалл, и в доме он проживал уже не один месяц.