Вот опять – взгляд загнанного зверя. Что с ней?..
– Только то, что его внутренности пожрала опухоль. Удивительно, что он продержался так долго. Грех говорить, но было бы лучше, если бы он умер раньше.
Страх в глазах Екатерина исчезает, и она тихо откликается:
– Пути Господни неисповедимы…
– Что Маргарита? Как она перенесла смерть отца?
– Тяжело. Я за нее беспокоюсь.
– Вы не пробовали поить ее зверобоем?
– Не догадалась, попробую!
– Король твердо намерен выдать ее замуж за Томаса Сеймура. По-моему, неплохая партия.
– Только не за Сеймура! – резко говорит Екатерина. – За Сеймура Маргарита не выйдет.
– Вы что же, влюблены в Сеймура?! – восклицает Хьюик, пораженный догадкой.
– Я этого не говорила.
– Но это написано у вас на лице.
Выткано в ее чертах, как узор на ковре. Подумать только, влюбиться в Сеймура!.. Король никогда этого не разрешит, нечего и думать.
– Я не хочу его любить! Я в полном замешательстве, Хьюик!
– Вам лучше о нем забыть.
– Знаю… Вы никому не скажете? – шепотом спрашивает она.
– Даю вам слово.
Однако Хьюик видит ее недоверие. Ведь он, в конце концов, лекарь короля – именно король приставил его к Латимеру.
– Почему король поручил вам лечить моего мужа? – спрашивает Екатерина, будто прочитав его мысли.
– Не буду скрывать правду, миле… Кит. – Хьюик прячет лицо – свой стыд – в ладонях. – Король велел рассказывать ему о вас. Он интересуется вами уже давно – с тех самых пор, как год назад вы стали служить леди Марии.
Теперь ей известен его позор.
– Хьюик, вы шпион?! – потрясенно восклицает Екатерина, и он чувствует, как ускользает ее дружба.
– Поначалу да, но теперь я полностью ваш!
Не в силах встретиться с ней глазами, Хьюик смотрит на сосуды и горшки на полках за ее спиной. Екатерина отворачивается, а он читает про себя надписи: норичник, таволга, молочай, истод, девясил, лопух… Молчание накрывает кладовую тяжелым, удушающим одеялом.
– Кит, – наконец умоляюще произносит Хьюик, – вы можете мне доверять!
– Не могу.
– Тогда я вас не знал, а теперь – знаю.
– А я вас… – шепчет она, должно быть, вспомнив о тайне, которая теперь в ее руках. При мысли об этом Хьюику становится легче.
Екатерина вручает ему перчатки и спрашивает:
– Вам легче?
– Да, зуд спал.
– Пойдемте, скоро приедет моя сестра. Я провожу вас.
Она его выгоняет!.. Хочется пасть на колени и молить о прощении, однако ее холодная вежливость делает это невозможным.