Совсем рядом Виктория увидела вожака – ей наперерез бежал крупный доберман, почти полностью роботизированный. И лишь живой глаз в металлической глазнице, покрытый зеленой слизью, выдавал в нем зомби. Вожак зарычал, металлические зубы отразили блеск полной луны. Виктория зарычала в ответ, сжала покрепче нож в руке и прыгнула сбоку на страшное мертвое животное. У нее был один шанс до того, как двойной ряд его зубов доберется до ее сонной артерии. Она обхватила его за шею одной рукой, а второй вонзила лезвие ножа в глазницу. Глаз лопнул, как тухлое яйцо, на лицо девушки брызнула мерзкая слизь, пахнущая разложением. Виктория нанесла контрольный удар, вогнав нож в мозг бездвижного врага. По телу собаки пробежали змейки электрических разрядов. Свора остановилась, скаля зубы.
Виктория собрала всю злость, которую копила во время изнуряющей гонки, и заорала изо всех сил:
– Фу! Пшли вон! Домой!
Собаки целую бесконечную секунду стояли, не мигая, а затем развернулись и растворились в ночных тенях. Ма могла поставить им новые запчасти, но природу собак переделать не могла: после того, как вожак был повержен, атака псов завершилась. Виктория устало поднялась, пнула добермана, металлической глыбой лежащего у ее ног, посмотрела в сторону пустоши, которая простиралась внизу. Луна осветила одинокую башню там, где должна была быть военная часть, все остальное растворилось во тьме.
– Ты меня туда не заманишь, я не буду твоей сучкой, Ма…
Через пару часов она добралась до сторожки егеря, которая много лет была ее домом. Издалека она увидела свет в окне и обреченно вздохнула. Какие еще сюрпризы поджидают ее сегодня? Она вошла в ворота. Во дворе завозились животные в клетках: бесхвостая белка, вороненок, выпавший из гнезда, лиса с вывихнутой лапой и другие обычные мелкие обитатели живого леса. Вечно беспокойные куры мирно спали в курятнике. Олень Дональд подошел и ткнулся лбом в ладонь в поисках вкусняшек. Виктория погладила его бархатную мордочку. Она нашла его полгода назад в овраге со сломанной ногой. Нога уже давно зажила, но с тех пор олень прописался у нее во дворе, беспардонно поедая запасы сена и печенья.
Животные вели себя спокойно, значит, свет в доме включил кто-то свой. Только кто это – свой? На тысячу километров вокруг живых людей не было. Сто лет прошло со времени техногенного апокалипсиса, но никто до сих пор не решался будить спящую Ма.