Поутру, когда Миу открывал глаза на узкой кушетке и осознавал, где он и что предстоит делать дальше, ему хотелось одного – уйти обратно в мирное существование сна и никогда не просыпаться. Такой безрадостной, ужасной была его жизнь теперь. Возможно, ему было б легче, если бы память окончательно покинула его, и он не помнил, как было раньше, когда вскакивал с первым лучом солнца от радостного возбуждения, что вот он, новый день, полный новых впечатлений, открытий, весёлого общения. К сожалению, Миу ещё помнил, и тем страшнее для него была новая реальность, от которой невозможно было укрыться в глубинах сна из-за яркого искусственного света вместе с невыносимым для слуха звуком и холодом, поступающим к кушетке в определённый час отовсюду из отверстий на потолке.
Но если утро начиналось так плохо, то день обещал быть ещё хуже. Дальше предстояла работа: ненавистная, скучная, бессмысленная. И если б была хотя бы небольшая, малюсенькая надежда избежать её, он сделал, сделал бы всё возможное… Но её не было.
Как-то в самом начале своего пребывания в Мегаплантисе он попытался бунтовать, сопротивляться, отказывался делать то, что требовали. И в результате столкнулся с тем, чего вынести не мог. Он даже не предполагал, что такое возможно, это выходило за рамки мыслимого.
Его, с детства боящегося замкнутых пространств, поместили в нечто, напоминающее железный гроб или лифт шириной в маленький шаг, где можно было только стоять или сидеть на корточках. Там всё время горел яркий свет, и как только он закрывал глаза, включался невыносимый звук сирены. Он начал сходить с ума. Бился, рыдал, кричал, что сделает всё, чтобы только его выпустили оттуда, но двери не открывались. Полная неопределённость сводила с ума ещё больше. Он и не понял, сколько просидел в этой стальной коробке, когда после очередного припадка его в конце концов выпустили. И он… больше не сопротивлялся: делал, что нужно. Ибо понимал, что не выдержит. Всё что угодно, только не эта пытка!
Да, у Зигор-Велеса в запасе было много разных трюков, он спокойно проникал почти в любое человеческое сознание, выясняя самые сильные страхи, и воплощал их в жизнь. Таким образом, работали все, кто мог, – все давали энергию для осуществления его грандиозных замыслов.
А для того чтобы перед работой не терялось время, мигающий красный свет и громкий звук по очереди привлекали внимание то к выдвигающейся раковине, то к трубочкам для еды, то к зеркалу, где нужно было проговаривать установки на день: «Я очень рад делать эту работу, ведь я приношу пользу людям. Я счастлив, когда занимаюсь такой работой. Я буду трудиться с высшим усердием и рвением, на какое только способен» и т. д.