Вдвоем проходим запутанным маршрутом несколько комнат и вскоре через чёрный ход оказываемся на заднем дворе, где из достопримечательностей только кирпичная стена, полные мусорные баки справа и пожарная лестница с другой стороны.
Останавливаемся. Том отпускает мою руку, улыбается и отходит метра на два. На улице прохладно, безоблачно и тихо. Слишком резкий контраст с баром, отчего я практически трезвею.
– Я всегда знал, чего хочу. – начал ни с того, ни с сего Том. – Я мечтаю наконец найти человека, которому смогу доверять, который поймёт меня. А ещё я всегда знал, что любить так, как я этого хочу, запрещено. Но… правила созданы для того, чтобы их нарушать, ведь так?
Я настораживаюсь. Голос парня нежен, загадочен, но в тоже время пробирает до костей, прямо как тот взгляд в самом начале. Серые, так похожие на кошачьи, радужки смотрят точно на меня. Я невольно съеживаюсь. Засовываю руки в карманы – впервые за сегодняшнюю ночь – и чуть ни ахаю от находки, а именно, скальпеля. Настоящего, медицинского. В последний мой приход к матери на работу я зачем-то стащила его, но уже и не вспомню причины.
– Ты ведь тоже прекрасно знаешь, чего желаешь? – Том не обратил внимание на мое немного странное поведение и продолжал. – Твои чувства, мечты о свободе похожи на святой огонь посреди холодной зимы. Он манит к себе спасительным теплом, и, только подойдя ближе, ты осознаешь, что горишь и задыхаешься в едком дыму. Тебе жжет горло, легкие, но ты чертов мазохист, которого это возбуждает до крайней степени. Я ведь прав?
– Ты… О чем ты? – его последние слова звучат слишком пошло, у меня сводит скулы от такого.
– Скажи, Эмма, ты куришь?
– Глупый вопрос. – фыркаю я, – Нет, конечно.
Зная хотя бы то, что я высказала о своей жизни в пьяной исповеди, об этом нетрудно было догадаться. Мне даже теоретически негде спрятать сигареты, не то, чтобы их выкурить.
Пользуюсь моментом, когда Том на меня не смотрит, и вытаскиваю скальпель, незаметно пряча его в руке.
– Первая любовь похожа на первую выкуренную сигарету. У некоторых жжёт горло, легкие, они задыхаются и бросают это дело. Эти люди обожглись впервые и больше не верят в искренность, в чистоту чувств. Они будут избегать новых отношений, боясь очередной боли. Но есть и такие, которым первая затяжка дарит облегчение. Они радуются мучительному огню, перекрывающему боль извне, что порой гораздо сильнее. Курильщики мечутся от одной марки табака к другой, пока не найдут ту единственную, которую будут просить в любимом ларьке на кассе и оплачивать вместе с коробкой конфет и бутылкой вина.