Как мать моя на нас, детей, делила
И, знаешь ли, любви её большой
Как минимум на пятерых хватило!
А я? Ну что же я? Я не смогу?
Да что ты уговариваешь, полно!
Я подожду тебя на берегу
И ты придёшь в какую нибудь полночь…
Поймёшь, захочешь сам перевернуть
В обычной жизни чистую страницу
Ты можешь выбрать мой нелёгкий путь
А можешь просто здесь остановиться.
Но все же, я еще один разок
Попытки вымолить его у образов
Поверь, я не оставлю! Он так близко!
Мой маленький, Артем или Дениска…
А может это девочка моя…
Еще одна красавица, в отца!
Не бойся! Видишь – я же не боюсь!
Давай шагнем вдвоём и до конца!
А после …ничего, ни слов, ни звуков,
Ни даже просто моего лица…
Не бойся! Ты рожден творцом небесным
С дарованной возможностью творца!
Ну что же ты отрекся от меня?
Ну что же ты отрекся от меня
Тебе ли не по силам испытанье?
И голос мой, и тень во мрак гоня
На выдохе мне шепчешь не признанье…
Проклятья сыпятся из перегретых уст
И голос твой мне чужд и неприятен.
А взгляд как будто мёртв, устал и пуст
И на паркете сто кровавых пятен
А у меня во взгляде благодать…
Покой и, мне измученной, смиренность…
Торчит в груди из дуба рукоять
Я знаю, то не ты …То твоя ревность.
А завтра ты вернёшься в повседневность
Там будешь пить и Тополя читать
А перед сном устало, изможденно
За синей шторой будешь ночь искать.
Я тебе обещаю, ты будешь как прежде здоров!
Это лечится. Я принесу чудотворное зелье.
И не слушай ты этих всезнаек» светил-докторов»
Все у них от отсутствия сна и питанья и все от похмелья.
Вот у нас, у поэтов, болезнь, знаешь ты, отчего?
От всенощной тоски? От обид? От нехватки веселья?
Нет. У нас, у поэтов, болезнь от нехватки любви.
У иных – от нехватки. У оных- от переизбытка.
Для одних без пожара в груди – то не жизнь, то безумная пытка!
Для оставшихся – мрак и погибель! Поди, проживи…
Брат наш часто побит ей, любовью, как пёс в подворотне
И гневит ее, суку, и денно, и нощно клянет.
А в отствуе ей он, пожалуй, не стал благородней
Без любви он болезнен и слеп. И мечтает, и ждёт.
Чтобы завтра кночи или утром субботы
Непременно пришла и, вуалью прикрывши лицо,
Села скромно на мытое верной женою крыльцо
И с собой поманила украдкой…
Уж как им охота!
У поэтов от дури любовной в висках седина
(даже если снаружи она не видна)
Ну а ты? Ты имеешь ли право, болезный, лечиться?