– Вместе с каноником в монастыре будут гостить его телохранитель, оба слуги и дьякон епископа Клинтонского, которого дали Герберту в провожатые. Скромняга Зерло даже глядеть на него боится. Занятно, слышал ли он – Герберт, я подразумеваю, а не Зерло – о святой Уинифред? Но даже если и не слышал, наверняка пожелает руководить празднеством.
– Да, похоже, – согласился Кадфаэль. – Ты рассказал ему о заварушке с Овейном?
– Да, но кое о чем умолчал. Я сказал ему, что Ранульф, пока не справится с Овейном, вряд ли возьмется за другие дела. Никаких уступок со стороны короля не понадобится, все решится в дружественной беседе.
– Конечно, о твоем соглашении с Овейном упоминать не стоит, – спокойно заметил Кадфаэль. – Ведь он обещал избавить нас от хлопот, занявшись графом. Захваченных замков граф Стефану не отдаст, но будет вынужден поумерить свою алчность и отказаться от новых посягательств.
– А что слыхать на западе? Спокойствие Глостера меня настораживает: не случилось ли там чего? Что-то сейчас поделывает сам граф Глостерский?
Соперничество Стефана и Матильды за трон Англии длилось вот уже пять лет, вспышки междоусобной войны изнуряли страну, но судорожные метания противников происходили в основном на юго-западе, не досягая северных графств; в Шрусбери жизнь текла относительно спокойно. Власть Матильды, при поддержке ее незаконнорожденного сводного брата и соратника, графа Роберта Глостерского, простиралась на юго-западные земли с опорой на города Глостер и Бристоль; король правил всеми остальными землями, хотя вдали от Лондона и преданных ему южных графств чувствовал себя не вполне уверенно. В то смутное время всякий граф и барон только и подумывали, как бы урвать кусок пожирней и основать свое, хоть и маленькое королевство; ни до короля, ни до королевы им не было дела. Ранульф, графство которого располагалось вдали от обоих лагерей, заботился только о том, чтобы свить собственное гнездышко, пока удача сопутствовала дерзким. Показная преданность королю не мешала ему расширять собственное королевство, захватывая земли севернее Честера и Линкольна.
Посылая к Ранульфу Герберта, король не надеялся убедить графа в искренности своих намерений, но Стефан был вынужден искать перемирия, отложив расправу до будущих времен. Так, по крайней мере, считал Хью.