Мама стояла посреди комнаты и оглядывала ее с видом разъяренной медведицы. Добрик начал хныкать. Мама прислушалась, посмотрела в глазок и пошла в комнату закрывать окно. Судя по тому, как решительно она действовала, Артур ушел.
– Совсем чокнулся, – возмущенно выдохнула она, хлопнув рамой.
– Что там? – спросила бабушка.
– Представляешь, кирпичи кидал…
Вспоминая этот случай, я до сих пор удивляюсь ее интуиции. Как она догадалась, что будет делать Артур? Как поняла, что нужно открыть раму, чтобы кирпичи не побили стекло, и унести Добрика из кроватки, стоявшей рядом с окном? Как?! Для меня до сих пор загадка. Они не раз ссорились у меня на глазах, бывало так, что Артур распускал руки, – тогда я начинал плакать и бежал прятаться под стол в надежде, что скоро всё закончится: пятилетний мальчик никак не мог повлиять на действия взрослого мужика. Всё, что мне тогда оставалось, – это желать поскорее вырасти, чтобы защищать маму.
А повзрослеть мне и так пришлось быстро: мама с утра до вечера пропадала на заработках. Она бралась за всё, что удавалось найти в объявлениях, – сказывалось тяжелое перестроечное время с его дефицитом средств и предложений о трудоустройстве. Играло роль и то, что она содержала семью с тринадцати лет, когда слегла бабушка. Привыкшая с детства к самостоятельности, в вопросе воспитания мама не церемонилась: я для нее с пеленок был взрослым мальчиком, с которым разговаривать нужно соответствующим образом. Например, когда мне исполнилось пять лет, мама показала, как пользоваться спичками и зажигать плиту, чтобы в ее отсутствие я мог разогреть себе еду и не устроить при этом пожара.
– Вот, смотри, видишь, тут бочок такой шершавый? Берешь спичку, вот этой коричневой головкой прижимаешь ее к шершавому… и от себя слегка! Оп! Горит! – учила мама. – На, пробуй!
Огненный шарик весело затрепетал на кончике спички после того, как я извел половину коробка.
– Ой, мам, горит! – я испуганно дернул рукой.
– Горит, да. А теперь поворачивай вот эту ручку… Давай, давай! Тебе газ включить нужно.
Из-под шляпы конфорки что-то зашипело. Потянуло газом.
– Подноси огонь вон к тем маленьким дырочкам. Давай!
Я понес огонек к конфорке. Синее пламя резко выбилось вверх и затрепыхалось цветком.
– Ваай! – вскрикнул я и отдернул руку.
– Не бойся, теперь подуй на спичку и положи вооон в ту банку.