– Да уж, встал по ошибке на гибельный путь, – отшутился я, – А вы, слышал, сейчас рисуете?
– Твоя тетка каждый день ругается, называет меня придурком, – откликнулся он, – ну, придурок так придурок, а если себя ничем не занимать, так и помереть впору от скуки.
– Это точно, у меня то же самое: пишу, просто чтобы развеять скуку, не ахти какой уровень мирового масштаба.
Мы снова посмеялись. Позже я подарил ему несколько своих книжек, а он пригласил меня посмотреть на его художества. Со временем это вошло у нас в привычку: всякий раз, приезжая к родным на Праздник чистого света[3], на Праздник начала лета, на Праздник середины осени или на Праздник весны, я непременно приходил к Шестому дядюшке полюбоваться его картинами. Он время от времени рисовал, а я следом время от времени смотрел. Шестой дядюшка в основном рисовал Яньцзинь, но не тот Яньцзинь, который каждый видел перед собой. К примеру, Яньцзинь не стоит на берегу Хуанхэ, а на картинах дядюшки город изображался прямо у Хуанхэ, чьи волны вздымались до самых небес, а на берегу находилась переправа. Кроме того, Яньцзинь лежит на равнине, никаких гор в его пределах нет, а за Яньцзинем, что рисовал дядюшка, возвышались огромные горы, за которыми также виднелись горы; их вершины круглый год были покрыты снежными шапками. Как-то раз, навестив дядюшку на Праздник начала лета, я приметил одну картину, на ней озаренная лунным светом, загибаясь от смеха, хохотала прекрасная девушка, подле нее росло дерево, словно фонариками усыпанное красной хурмой. Я тут же спросил:
– Это кто?
– Фея, которая случайно попала в Яньцзинь.
– А над чем она смеется?
– Зашла в чей-то сон послушать шутку, и она ей понравилась, – ответил дядюшка и добавил, – а ты думаешь кто научил наших яньцзиньцев шутить?
Еще на одной картине я увидел целое скопище мужских и женских голов, дружно хохочущих во весь рот. А вот на другой картине все было с точностью до наоборот: скопище людских голов демонстрировало серьезные лица с закрытыми глазами. Картину со смеющимися физиономиями я еще как-то мог понять, учитывая страсть яньцзиньцев к шуткам, но при чем тут серьезные лица с закрытыми глазами? Шестой дядюшка мне объяснил:
– Их раздавили, – и тут же добавил, – есть любители пошутить, а есть любители оставаться серьезными, так что последних сгубила их серьезность.